Режиссер и сценарист Альгимантас Пуйпа. Литовская киностудия. 1983
Картины Хольгера Дракмана
В теснине жизни
Фильм поставлен по новелле датского художника, поэта и писателя Хольгера Дракмана (1846-1908) «Роман в дюнах». Новелла – жанр «короткометражный». И фильм недлинный – 86 минут. Не хотелось бы писать о нем пространный текст. Не потому, что картина того не заслуживает – заслуживает побольше иных тягомотных трехчасовиков, – но это не отвечало бы ее стилю и духу. Напишу не больше страниц этак двух с половиной, а если увижу, что не укладываюсь, то многое пропущу или оборву: обрыв больше соответствует этому немногословному и несколько загадочному фильму, чем размазывание каши по тарелке.
Женщина (Юрате Онайтите) жила в деревне у моря. Ее муж был рыбаком. Женщина мужа не любила. Однажды он ушел в море и не вернулся. Его вынесло на берег далеко от дома. Полицейский повез женщин из прибрежных деревень на опознание утопленника, и тут наша женщина, уже вдова, встретилась с мужчиной-рыбаком, жившим в одиноко стоявшей избе недалеко от моря.
Он отвез женщину на лодке домой. Женщина была красивая, с чистым тонким вогнутым лицом (как на портретах Модильяни, но, конечно, простая). Дом ее оказался затопленным почти по колено. Мужчина выловил в морской воде под столом рыбу и дал женщине. Она засмеялась, сказала «Отпусти ее». Потом он еще немного посидел и второй раз выловил рыбу, женщина на этот раз взяла.
Мужчина вернулся в свою избу к отцу и младшему брату, но с тех пор он иногда наведывался к женщине.
Однажды она подъехала к дому трех мужчин на телеге. Она привезла с собой небольшой сундук и большое брюхо. Что ж делать, мужчины приняли ее. А вскоре была сыграна свадьба. На песчаном берегу жених (Видас Петкявичюс) бил в колотушки, и его отец и младший брат били в колотушки, а потом били только отец и брат, а жених танцевал с невестой странный подпрыгивающий танец.
Так они зажили вчетвером, а дальше впятером, когда у женщины родился сын. Мужчины ходили в море, а когда были дома, отгребали от избы песок, который мог иначе за какую-нибудь неделю занести их жилище поверх крыши. Женщина следила за домом и за ребенком. По ночам, когда кровать молодых, но не таких уж по годам и молодых, скрипела, старик-отец, не такой уж вовсе старик, выходил из дома, чтобы проверить, не унесло ли лодку, не погас ли фонарь на убогом деревянном строении, заменявшем ему и сыновьям церковь (от нее тоже приходилось постоянно отметать песок). Младший сын не выходил, он не спал и прислушивался к скрипу кровати. Женщина нравилась ему, и он, кажется, нравился ей, но так, не очень серьезно, просто красивый веселый мальчик. Муж это замечал и преувеличивал, ему казалось, что она любит брата, ведь за что любить его самого, такого серьезного и тяжеловесного?
Иногда отец ездил в город, по всяким хозяйственным делам и чтобы вернуть очередную часть долга немцу-ростовщику. Долг был взят, кажется, для того, чтобы купить лодку и сети взамен тех, что забрало море. Положив деньги на стол, отец говорил: «Теперь осталась всего одна шестая долга». Немец отвечал: «Нет, одна пятая. Ты забыл о процентах и о процентах на проценты!» В следующий раз отец приезжал и говорил: «Теперь осталась одна седьмая». «Нет, одна четвертая. Ты опять не учел проценты и проценты на проценты!» Отец вздыхал. Он действительно не разбирался в чертовых немецких процентах. Он только видел, что долг растет и растет, и примирился с мыслью, что ему никогда его не выплатить. Однажды немец вдруг стал задыхаться. «Умираю! Воды, воды!» Должник дал ему воды, расстегнул ворот на его толстой шее. В следующий раз, когда он приехал, долг уже дорос до одной второй.
Старший сын устал жить с женой и сыном в доме отца, работать на отплату бесконечного, как засыпающий дом песок, долга. Он отправился к ростовщику и взял у него долг, чтобы построить свой собственный дом. Потом он зашел в кабак выпить кружку пива. Плохой парень, сидевший за соседним столом, заметил, как он расплачивается крупной монетой. Путник спешит домой через дюны, а вор, как волк, неотвязно и страшно следует за ним. Это чернявый, нервный и обозленный хронической нищетой человек, похожий на разбойников из фильмов Куросавы. Вот он вытянул из-за сапога нож и бросился на путника. Путник сильный, вору с ним не справиться. Путник добр или богобоязнен - вырвав нож из руки вора, он не убил его. Он бросил ему хлеба, даже заговорил с ним. «Откуда у тебя такие деньги?» - спросил вор. «Я взял в долг, чтобы построить дом». Потом путник немного рассказал о своей жизни. «На что тебе этот дом, если жена любит твоего брата? Ты до смерти не выплатишь процентов. Лучше пойдем со мной, будем вместе гулять по свету!» - сказал вор. Путник не вернулся домой.
Отец отправился на поиски сына в город, догадался зайти к ростовщику. Тот сказал, что взятый сыном долг, раз тот бежал, теперь переходит к отцу. Отец послушно подписал вексель.
(Нет, я не укладываюсь). Женщина уже забрюхатела вторым ребенком, немного пождала мужа и вышла за младшего брата (Саулюс Баландис). Опять гремели колотушки. Явился полицейский и отвез отца в суд. Судья что-то долго говорил на непонятном языке, видимо, по-немецки. Оказалось, он приговорил отца к длинному сроку за неуплату сыновнего долга. В возмещение хотя бы части долга полицейский забрал лодку и сети. Младший сын взял новый долг у другого ростовщика. У женщины родился третий сын. Через некоторое время младший сын утонул в море. Отец вернулся из тюрьмы раньше срока, т.к. суд учел, что женщина осталась с тремя детьми на руках. Гремят колотушки. Опять подпрыгивающий танец. Детям смешно смотреть, как мать танцует с их дедом, теперь отцом (Антанас Шурна).
Свекор-муж говорит невестке-жене: «Что бы там ни было, надо жить». Еще он говорит: «Мой отец как-то сказал, что человек приходит в этот мир для испытаний. А я вот так до сих пор не смог понять, кто же нас испытывает и кому нужно знать, сколько человек на этом свете может выдержать».
Конец у фильма светлый, можно сказать. Полицейский снова приходит, теперь он сообщает, что среди дюн, в обнажившейся под ветром лощине найден муж женщины: он лежал с ножом в груди, прижавшись к другому человеку, стиснув руками его горло. «В сумке твоего мужа оказалось много денег. Распишись вот здесь и получи». (Датская, австро-венгерская или какая там еще власть – мы так и не узнаем имени лютеранской страны, где все это происходит, - не то, что русская: она педантично садистская, но и педантично честная).
Женщина счастлива, и не в деньгах даже дело. В глубине души она, наверное, считала своим настоящим мужем только старшего брата, ведь первого своего мужа она не любила, а к другим мужчинам этой семьи она переходила как бы по наследству или по каким-то древне-родовым обычаям. И вот, оказывается, ее настоящий муж не сбежал от нее, он верно возвращался домой, но погиб, что ж поделаешь.
Заключение. Есть два великих украинских фильма: «Каменный крест» Леонида Осыки по рассказам Васыля Стефаныка и «Тени забытых предков» Сергея Параджанова по повести Михаила Коцюбинского. На первый взгляд может показаться, что уместнее аналогия фильма Альгимантаса Пуйпы с «Каменным крестом» - картиной об ужасающей бедности крестьян Галичины (хочется сказать – библейской, евангельской бедности), делающей из них горьких или злых долготерпеливых философов. Но, в отличие от «Каменного креста», упор фильма Пуйпы не социальный, а экзистенциальный. Поэтому литовский фильм ближе к «Теням забытых предков», только вместо дикого буйства природы – песчаная чахлость балтийского побережья, вместо мешанины язычества и православия – тощий лютеранский аскетизм, вместо бунта против злого, непонятного бога - стоическое, почти буддистское смирение (отец и сыновья неустанно отгребают от дома песок, подобно героине романа Кобо Абэ). Как и в «Тенях», в «Женщине» есть мистический элемент, но там, где у Параджанова языческий колдун-мольфар, у Пуйпы полицейский, периодически приходящий в дюны к безымянным мужчинам, чтобы выколотить долг, неизбывный и непонятный, как вина Йозефа К. из «Процесса» Кафки.*
Как «Тени забытых предков», «Женщина и четверо ее мужчин» - притча на тему человеческого бытия, выморочная, выхолощенная солью северных морей притча о бытии. Остается добавить, что литовский фильм так же красив (оператор Йонас Томашявичюс), как украинский (оператор Юрий Ильенко), но визуально противоположен последнему своей белесой, суровой, скудной красотой.
Герои Параджанова – горцы-гуцулы, герои Пуйпы – поморы-прибалты, но те и другие живут в изолированных ареалах, где распространено кровосмесительство и долго тлеют старые обиды. Люди теснятся в своем пространстве, а их страстные, темные души теснятся в телах. Оттого так похожи их топчущиеся на месте, скованные, мелко подпрыгивающие танцы.
* В 1994 году Пуйпа, кстати, таки экранизировал «Процесс» Кафки.
Хольгер Дракман
Альгимантас Пуйпа (сейчас)
Смотреть фильм он-лайн
Автор С. Бакис
Уважаемые посетители сайта!
Чтобы оставить комментарий (вместо того, чтобы тщетно пытаться это сделать немедленно по прочтении текста: тщетно, потому что, пока вы читаете, проклятый «антироботный» код успевает устареть), надо закрыть страницу с текстом, т.е. выйти на главную страницу, а затем опять вернуться на страницу с текстом (или нажать F5).
Тогда комментарий поставится! Надеюсь, что после этого разъяснения у меня, автора, наконец-то установится с вами, читателями, обратная связь – писать без нее мне тоскливо.
С.Бакис
|
