Меня, собственно, интересует не так Тамаз Мелиава, как Эдуард Абалов. Это необыкновенный, уникальный кинорежиссер! Он навсегда вошел в историю мирового кинематографа не тем, что он снял, а тем, чего не снял. Абалов завалил фильм «Иван» по рассказу Богомолова: когда он сделал примерно половину работы, его от режиссерства отстранили, а картину закрыли. Но потом директор «Мосфильма» Сизов предложил любому режиссеру, который пожелает, на оставшиеся для «Ивана» деньги и в оставшийся по плану срок доснять и частично переснять фильм. На это никто не согласился. Кроме не снявшего еще ни одной полнометражной картины выпускника ВГИКа Андрея Тарковского. Причем Тарковский решил не доснимать-переснимать, а на те же деньги и в тот же срок сделать совершенно новый фильм. Сизов пожал плечами и согласился: терять было нечего.
И Тарковский за несколько месяцев снял фильм «Иваново детство», который тут же отправили на Венецианский фестиваль, где эта советская картина – невероятная сенсация! – получила главный приз, «Золотой Лев Святого Марка». На волне этого фантастического успеха тридцатилетнему Тарковскому доверили взяться за грандиозный по масштабам и постановочной сложности фильм «Андрей Рублев». Не провали Абалов «Ивана», неизвестно, сколько бы еще пришлось Тарковскому дожидаться самостоятельной работы. Кроме того, к моменту, когда представилась неожиданная возможность полнометражного дебюта - фильма о войне,  у него были совсем другие планы. Он хотел снять фильм по повести Геннадия Шпаликова «С февралем в голове». Можно не сомневаться – если бы это намерение осуществилось, вышла бы замечательная картина. Но это была бы, наверное, лента, совсем не вписывающаяся в наши сегодняшние представления о Тарковском. Фильм о современности. О молодежи. Что-то в духе «исповедальной прозы» 60-х годов.

Я не верю в жесткую детерминированность судеб людей их генетическими задатками. В каждом из нас дремлют возможности разных, и даже противоположных,   самоосуществлений – человек выбирает то или иное в зависимости от предлагаемых обстоятельств. Возьмись за постановку «Ивана» режиссер чуть поталантливее или хоть потолковее, чем Абалов, - творческая и человеческая судьба Тарковского могла бы сложиться совсем по-иному. Суровый военный материал и жесткая стилистика литературной первоосновы, при всей свободе подхода Тарковского к богомоловскому рассказу (вместе с Андроном Кончаловским он переписал сценарий заново), все же определили жестокую, потрясенную образность его первого фильма. В «Ивановом детстве» содержится зерно будущего «Рублева»: при несходстве материала, та же тема духовного противостояния человека злу мира, - и далее протягивается нить к «Зеркалу», да и ко всем фильмам великого режиссера. В «Ивановом детстве» уже есть почти всё то, что трудно поддается формулировкам и кратко определяется как «кинематограф Андрея Тарковского».

Еще одно. Сними Тарковский картину о современности – неизвестно, как сложилась бы ее экранная судьба. Можно с достаточной уверенностью предположить, что она обладала бы новаторскими чертами. Но одно дело – необычная, экспрессивная стилистика в фильме о войне, где нервность могла «оправдываться» темой (к тому же уже существовал прецедент нестандартного фильма о войне – «Летят журавли»), совсем другое – стилистически необычный фильм о современности. Такая картина легко могла бы угодить на полку, как года через два случится с «Заставой Ильича» - еще одним фильмом по сценарию Шпаликова. Официальный запрет, наложенный на первый фильм режиссера,  может поставить крест на всей его судьбе. Известен случай Владимира Китайского, сокурсника Тарковского по роммовскому курсу во ВГИКе, человека, которого все знавшие его считали безусловным гением. Затянувшийся жизненный и творческий кризис вследствие  приостановки съемок фильма «Причал» - опять по сценарию Шпаликова! – закончился самоубийством Китайского.

Но допустим, фильм Тарковского-Шпаликова был бы принят киновластями благосклонно. Допустим, этот гипотетический фильм тоже послали бы в Венецию. Поняла бы его фестивальная публика в такой же мере, в какой она поняла фильм о юном разведчике Иване? Был бы он награжден? Написал бы о нем восторженный отзыв Жан-Поль Сартр? Кто знает. Вряд ли. Но тогда – не было бы «Рублева», и вообще все пошло бы по-другому.

Нет, положительно Эдуард Абалов, сам того не ведая, определил стилистические особенности, молниеносную всемирную славу и перспективы карьеры Андрея Тарковского! 

Сегодня,  в день рождения Андрея Арсеньевича Тарковского, mass media говорят о нем, по ТВ показывают его фильмы. Несправедливо, что Эдуард Гайкович Абалов остается в тени. Давайте поговорим о его первом фильме «У тихой пристани».                             

                                                            ***

Фильм этот, слава богу, удручающе плох. Слава богу, ибо, будь он просто плох, следующий фильм Абалова, "Иван", мог бы быть тоже просто плох, и был бы спокойно доснят, и косым дождем прошел по экранам, как множество других плохих фильмов. Чтобы "Ивана" закрыли, он должен был быть ужасен!

Однако буду корректен. Фильм  «У тихой пристани» нельзя назвать ужасным (возможно, это заслуга более яркого, чем Абалов, Мелиавы). Он всего лишь ужасно уныл, пресен, лишен божественной искорки. Выпускники ВГИКа начинают свой творческий путь в 1958-м году – а это было время бурления советского кино, когда, как грибы после дождя (которым явилась, конечно, антисталинская речь Хрущева на ХХ съезде), возникают первые фильмы Чухрая, Хуциева, Ростоцкого и других «молодых», - с картины о пенсионерах. Ну ладно, пусть так: и это могло бы быть интересно, имей пенсионеры Абалова и Мелиавы хоть какое-то отношение к реальным пенсионерам. Но их  пенсионеры - из края непуганых идиотов.

Предполагается, что все это должно быть смешно. Фильм делится на отдельные рассказики такие, с забавными коротенькими названиями. «О плохих дорогах и хорошем улове. О мотоцикле с коляской и странном начальнике». «Целительные свойства фиолетовых чернил, еще не исследованные медициной». «Сколько можно найти рыбы, если пенсионер одет в милицейскую форму». Вы уже улыбаетесь? А если не поленитесь посмотреть эти рассказики, так вообще животики надорвете.

Ну вот, скажем, «О плохих дорогах...» Герои этого рассказика, как и всех других, – два беспокойных старика, Колючкин (В.Ратомский) и Пушков (В.Меркурьев). Они решают проучить некоего бюрократа, который тянет с ремонтом проселочной дороги. И вот... Стоп, необходимо уточнение. Сначала беспокоен только Колючкин: колют его постоянно в зад еще имеющиеся кое-где в нашем обществе недостатки. А его соседа-приятеля Пушкова ничто не колет и не колышет, он вальяжен, благодушен и мягок, как пух. Но постепенно Колышкин так проел Пушкову мозги (мОзги), что и тот заколыхался. И вот решили они проучить этого бюрократа. И что удумали, затейники! Подговорили шофера-мотоциклиста, который возил этого "прозаседавшегося", прокатить его по той самой дороге, которую он не хотел чинить. А она такая (ну еще и шофер, конечно, постарался, самые глубокие рытвины и ухабы выбирал), что аж коляска мотоциклетная оторвалась и перевернулась. Мотоциклист умчался, а бюрократ лежит в грязи и плачет! Поделом ему! (Признаюсь, дорогие читатели: ничего нет для меня тоскливее, чем советская сатира на бюрократов в исполнении Аркадия Райкина или Афанасия Белова, который играет бюрократа в «Тихой пристани», а заодно и написал сценарий фильма. Советская власть сама по себе – это как бы глубокий сырой подвал. А советская сатира на бюрократов – как будто посреди цементного пола этого подвала есть глубокая канализационная шахта, на дне которой сидит хмырь за столом, и тебя пихают вниз, чтобы ты смотрел на этого хмыря и  смеялся. Жуть!)

Или те же «Целительные свойства...» Старики решают проучить другого безобразника, который постоянно пишет кляузы. И что удумали, затейники! Подговорили продавца канцтоваров, чтобы он, когда кляузник явится очередную бутылку чернил покупать (он по бутылке в неделю покупал, меньше не хватало, чтоб на всех кляузы написать), продал ему не обычные, а  анилиновые чернила. Стал этот тип писать очередную кляузу – а она на его глазах исчезла. Он опять написал – снова испарилось. Ну он и спятил, и увезли его в психушку. Так ему и надо!

А вот кусочек рассказика «Сколько можно найти рыбы...» Вышло так, что стариков пригласили сниматься в кино в ролях милиционеров. А после съемки они, не переодеваясь, в милицейской форме домой пошли. Идут и слышат - из какого-то окна раздается женский крик. Они, конечно, побежали на крик (т.е. они побежали не потому, что они в форме, они бы и без формы побежали, потому что они неравнодушные люди, тем более крик женский. Но при этом они забыли, что они в форме,  а ведь авторитет-то у них теперь совсем другой, чем если бы они побежали просто по неравнодушию). Вбегают в квартиру – там артист Борис Новиков в роли этакого хлыща по имени Арнольд Базюков дебоширит, над женой измывается. «Ну-ка, пойдем!» - сказали ему старики-лжемилиционеры. Что ж, Арнольду не привыкать, чтобы его в милицию водили, это совсем даже не страшно: какая у нас милиция, возятся с такими безобразниками, вместо того чтобы дать им по башке, как американские полицейские делают. Колючкин, психолог, это сразу сообразил и спрашивает Базюкова: «Ты где работаешь?» «В ресторане пою. А чё?» «А то, что поведем мы тебя в ресторанный местком!» «Не хочу в местком, не пойду в местком... – захныкал Базюков. – В милицию ведите! Меня всегда в милицию водят!» Ан нет! Не захотел в местком, так старики вот что удумали. Подвели его к реке и говорят: «Ныряй! Сто раз должен нырнуть и вынырнуть!» А этот Арнольд, он, оказывается, и плавать не умеет. Над женой измываться умеет, а плавать нет. Чуть не утонул. Так ему и надо, будет знать как фулюганничать! (Между прочим, у меня есть знакомый по имени Арнольд, тоже певец и тоже вечно скандалящий с женой. Нет на него таких неравнодушных старичков!)  

А самое смешное в конце. Вызывают стариков официальным письмом по какому-то незнакомому адресу. Что такое? Но делать нечего, надо идти. Заходят – там полный зал стариков. Пушков спрашивает: «Это что, товарищеский суд?» Общий хохот. Тут Колючкин, более смекалистый,  все понял и объяснил другу: «Наоборот: они нас сейчас хвалить будут». А потом он обратился к собравшимся с такими словами: «Дорогие ровесники! Мы не сделали ничего такого, что бы можно было обсуждать на этом собрании. Это действительно пустяки по сравнению с задачами, какие стоят перед нашим клубом пенсионеров. Основная-то наша задача – это наша помощь молодежи. Ведь воспитание молодого поколения – это воспитание будущих граждан коммунистического общества!» Вы что-нибудь поняли? Какая молодежь, при чем тут молодежь? Сказав это, фильм заканчивается. То есть, сказав это, старики уходят вдаль под песню Серафима Туликова на слова Николая Доризо про беспокойную старость.

Вот такой фильм. Хотите верьте, хотите нет.

Не удивительно, что, оставшись в дальнейшем без творческой поддержки Тамаза Мелиавы с его грузинским темпераментом, Эдуард Абалов совсем поскучнел и превратил экранизацию рассказа Богомолова «Иван» в такую тягомотину, что даже деятели из Гнездниковского переулка, где помещался в Москве Комитет по делам кино, этого не выдержали и отстранили его от режиссуры.
Фанаты Тарковского! Давайте сегодня, в день его рождения, посмотрим фильм «У тихой пристани» и постараемся не заснуть. Это будет самое суровое жертвоприношение нашему любимому режиссеру!

Вот послужной список и краткая биография  Эдуарда Абалова:                                            

Эдуард Гайкович Абалов (Абалян), армянский советский актер и режиссер. В 1959 году окончил режиссерский факультет ВГИКа (1959, мастерская С. Юткевича). 

С 1958 года — режиссер киностудии «Мосфильм», режиссер тележурнала «Сатира и юмор» (1959). В 1976 году эмигрировал в Канаду.

  1. Стряпуха - 1965  

  2. Новые приключения неуловимых - 1968 

  3. Северная рапсодия - 1974 

  1. У тихой пристани - 1958 (Комедия) 

  2. Совершенно серьезно - 1960 (Комедия) 

  3. Когда играет клавесин - 1966 (Романтическая комедия)

  4. На дальней точке - 1970 (Драматическая история)

  5. Северная рапсодия - 1974 (Рапсодия)

                                              Пристань – тихая,

                                              Точка – дальняя,

                                              Даже рапсодия –

                                              Там, куда Макар телят не гонял.

                                              Но есть картина одна у него гениальная –

                                              Та, которой он, к счастью, не снял!