Новый фрагмент
Главная » Новые фрагменты » Николай ДОСТАЛЬ |
Режиссер Николай Досталь. Сценарий Александра Бородянского и Александра Роднянского по одноименной повести Михаила Рощина. «Мосфильм». 1987 Один человек
постоянно заходил в общественный туалет История из
жизни Осень 1952 года. Телефонистка Шура работает в одном из министерств. За прямоту и бескорыстность начальство ее не жалует, а коллеги уважают. Однажды в коллективе появляется прихрамывающий и заискивающий новичок со странной фамилией Просвирняк. Он не нравится Шуре, а остальные не воспринимают его всерьез. Однако вскоре Просвирняк перестает заискивать и становится завсегдатаем кабинета начальника. Появляются один за другим доносы - и Шуру, не подписавшую очередной донос, увольняют... (Из интернета) Это фабула. Сюжет заключается в нюансах – как, реально, это было, как «заискивающий новичок» не только «становится завсегдатаем кабинета начальника», но как он сам становится начальником над теми, кто сначала не воспринимал его всерьез, и начинает гнобить их. Впрочем, наполовину я уже ответил на свой вопрос. Путь в начальники почти всегда начинается с наведывания в важные кабинеты под мелкими предлогами. Далее, мелкий подхалимаж, лесть – верные лестнички всех карьеристов. Далее, мелкие услуги. Дмитрий Иваныч едет в командировку в Полтаву, а у Просвирняка как раз дядька работает в Полтаве завмагом в овощном. Ну он и организовал Дмитрию Иванычу десяток херсонских арбузов, прямо к поезду доставил. Оно, конечно, мелочь, но уже не так страшно постучаться в кабинет Дмитрия Иваныча, по делу, конечно, без всякого там фамильярного вась-вась. Далее, наушничество. Далее, человек уже начинает проводить больше времени в кабинете начальника, чем на своем рабочем месте. Рабы работают, а стул этого шустряка вечно пуст. И наконец он пересаживается с этого стула на свой первый маленький трон. Все это достаточно ясно, сэ ля ви. Но важны подробности. Итак, 1952 год. Просвирняк (арт. А. Феклистов) устраивается монтером на телефонном коммутаторе некоего московского министерства. Это, вообще говоря, не очень ясный момент повести и фильма. На коммутаторе Просвирняк не нужен, там вполне хватает одного монтера. Просвирняк в телефонной связи не разбирается, этот одинокий человек, которому за тридцать, никакой внятной профессии не приобрел, всю жизнь проваландался на всяких странных работах, то учителем пения в детдоме был, то спасателем в пионерлагере («а провели меня туда фотографом через рыбнадзор», рассказывает он по пьянке своим новым коллегам). Просвирняк хром, часть войны он прослужил эвакуатором в Евпатории: сие значит, что он обеспечивал билетами на поезда курортников и прочих людей, которых лето 41-го года застигло в Крыму. Уточнение: он не ранен был на войне, а хром от рождения. Теперь для него главное – как-нибудь зацепиться в Москве, где он до получения работы в министерстве жил на птичьих правах. Притом Просвирняк не подсадная утка МВД, он устроился на эту многообещающую в плане укоренения в столице работу благодаря счастливой случайности. По личному опыту знаю, что устроиться на режимное предприятие по счастливой случайности нельзя. Но приходится верить авторам. Будь Просвирняк стукачом, фильм потерял бы весь свой смысл, который состоит именно в том, чтобы показать, как одному жалкому и не имеющему никакой «волосатой руки» человеку удалось сделать в сталинское время жалкую, как он сам, но все же какую-никакую карьеру. В ничтожном его возвышении сыграли роль следующие психологические и ситуационные моменты: 1). Первоначально он робок, скромен, печален: не притворяется таковым, а таков и есть. Это человек с нулевым чувством «я», поэтому без подпорки социальной ролью он ощущает себя крайне шатким, вялым и слабым. (Зато, став хоть чем-нибудь, он наглеет скорее, чем тот, кто обладает внутренней жесткостью: воздушный шарик раздувается легче, чем футбольный мяч. Не будем, однако, забегать вперед). Имеет значение и то, что он, опять же, хромой. Девушки-операторши жалеют его. Он человек физиологически неприятный, симпатию к нему испытывать трудно (Феклистов, между прочим, сыграл мистера Хайда, теневое alter ego доктора Джекилла, в советской экранизации повести Стивенсона), но нельзя сразу и почувствовать, что от него исходит какая-то опасность. 2). Он ничего не умеет делать руками, они у него «из задницы растут». При том что он изо всех сил хочет зацепиться на новой работе, он не делает ни малейших попыток научиться специальности, с начала и до конца оставаясь бессовестным довеском при старшем, хотя и младшем по возрасту, монтере. Зато его остро интересует «коллаген», соединительная ткань вокруг рабочих «клеток», т.е. иерархические и неформальные отношения в доступной ему зоне организации, причем, как некий внедрившийся в нее шпион, он постоянно стремится расширить эту зону. Кадры решают все! Т.е. информация о кадрах. Понимание этого дано Просвирняку априорно и интуитивно, как Сталину. Сказать, что в осведомленности такого рода он вскоре превзошел своих сотрудников по коммутатору, значит ничего не сказать: эти наивные девчата и ребята не знают о «коллагене» ничего, они сосредоточены на своих внутриклеточных служебных обязанностях и человеческих отношениях. Глаза скромного, депрессивного Просвирняка впервые зажигаются демоническим огнем, когда он узнает, что, сунув ключ в соответствующую ячейку, можно подключиться к разговору даже самого министра. В воспоминаниях о Сталине Борис Бажанов описывает, как однажды случайно застиг вождя за подслушкой телефонных разговоров через установленное в ящике его стола устройство. Вите Просвирняку повезло больше И.В.: на его новом рабочем месте соответствующая аппаратура существовала изначально. (Просвирняк отличается от Сталина и другим: тот сухорук, этот хром). 3). Добродушные ребята и девчата гостеприимно и без всякой опаски включают жалкого бобыля в свои внеслужебные отношения. Он начинает баловаться в перерывах их чаем, участвовать в их болтовне, посещать их незатейливые вечеринки. Поначалу он кажется им немного странным, но своим: так здоровая клетка принимает за часть себя внедрившуюся в нее раковую. На октябрьской вечеринке играют в «бутылочку», и Просвирняку все время везет. Его поцелуи - долгие болючие засосы. Всем вдруг становится не по себе. Кажется, ребята и девчата впервые ощутили, что Просвирняк – вурдалак. (Не так. Принципиальная, чистая и резкая Шура (арт. Т. Рассказова) испытала к нему органическое отвращение с первого взгляда. Он тоже быстро понял, что эту ему не удастся ни купить, ни задурить, ни запугать. Ее надо устранить. Фильм о том, как Просвирняк устраняет Шуру). Искусав всех девушек (кроме Шуры, которая не далась), он как бы отравил их своим ядом. Атмосфера коммутатора – сначала даже непонятно, отчего это случилось, – наполняется испарениями взаимной подозрительности, раздражения и страха. 4). Просвирняк не только отравил добрых людей – он напитался их кровью. Практически в живой крови всегда есть вредные примеси: кровь их перерабатывает и даже употребляет себе на пользу. Нормальные люди всегда живут более-менее неправильно, «не по законам». Приехав в Америку, иммигранты на первых порах по-всякому мошенничают. Это шито белыми нитками, правительство все видит, но закрывает глаза: ему выгодно, чтобы люди не обращались к нему за помощью по каждому мелкому поводу, как-то обходились собственными средствами. Один работник коммутатора, мастер на все руки (арт. В.Носик), постоянно смывается куда-то на «халтуры». При этом он использует казенные провода и другие материалы. Другой парень, студент-заочник (арт. К.Степанов), тратит служебное время на выполнение учебных заданий. В ночную смену девушки поочередно спят; это не положено, но на работе вредно не отражается, и начальство старается по ночам в коммутатор не заглядывать. Просвирняк сосет кровь чужих жизней, к которым его опрометчиво допустили, все лейкоциты и эритроциты отцеживает, оставляет только примеси, их хранит в защечных мешках. Иными словами, «обыкновенные» люди интересует его лишь как сырье для компромата; он накопил уже его достаточно, чтобы каждого из этой славной коморки в случае надобности утопить. (Только на "правильную" Шуру у него ничего нет, поэтому ее надо утопить как-нибудь первой). Когда он наконец решает, что время пришло, и начинает этих ребят-девчат сдавать, начальство сперва разворачивается лениво и без охоты. Но сигналы поступили – надо на них реагировать, не то сам погоришь. В министерстве разгорается маленький 37-й год. Ребят-девчат заставляют писать друг на друга доносы, то есть не доносы, а писать все «как было». Они сопротивляются не так из органической стойкости и честности, как из брезгливого ужаса перед самим актом писания, факт которого превращает вещество их простых жизней в нечто грязно-подсудное. В конце концов, и довольно быстро, все, конечно, друг друга закладывают. Идеально здоровые клетки не ведают даже о возможности болезни, поэтому, когда болезнь наваливается, они разрушаются быстрее, чем не совсем здоровые. Нет уже того уютного коммутатора: кого прогнали, кого сломали, а закуток, где молодой монтер, лежа на диванчике, зубрил свои учебники, теперь отделен дверью, на которой написано: «Начальник ОТС Просвирняк В.П.» Первый клочок отвоеванного им Lebensraum, жизненного пространства. Как далеко В.П. еще распространится? Бог знает. Наверное, не слишком далеко, уж чересчур он явный ублюдок. А пока что, шутки в сторону - Виктор Прокофьевич (все должны забыть, что совсем недавно он был Витей) закручивает гайки. Впрочем, строгий, но человечный, он говорит этому парню, который по-прежнему пытается штудировать учебники на работе: «Чтоб больше в общей комнате не читал. Пойми, это не моя прихоть. Другие же видят, как ты себя ведешь, и будут тоже себе позволять. Пожалуйста, заходи ко мне, вот и диванчик есть, я тебе мешать не буду, я ж все понимаю». Но парню не хочется заходить к Просвирняку, он уже знает, чем это пахнет, ему плохо и страшно. Он предпочитает уволиться, подальше от нечистой силы. 5) У Просвирняка все получилось, потому что, как уже было сказано, он в коммутаторе свой. Теперь добавлю – он, если можно так выразиться, даже «своей», чем остальные. Когда, желая добиться чего-то или оправдаться, он тычет пальцем в свою увечную ногу или ноет: «Вам-то хорошо, вы москвичи, а мне куда деваться?» - это не только извечный базар Тартюфа, но и чистая правда. Он беднее, несчастнее, во всех отношениях обделеннее жизнью, чем девчата-ребята. Их бедность не выходит за библейские стандарты, поэтому помогает им бессознательно держаться десяти заповедей. Его же бедность – убожество, она ставит его по ту сторону человеческого.* Вспоминается «Груз 200» Балабанова. Там милиционер-извращенец – адское порождение позднесоветского совка, представленное в стиле постмодернизма. Просвирняк – адское исчадье позднесталинского совка, представленное в рамках реализма.** Такая вот несложная история. В ней есть еще эпилог. Парень, который уволился, случайно встречается в метро с Шурой, каждый из них куда-то спешит, они разговаривают торопливо, пока их поезда не подойдут. Шура ему когда-то нравилась, а может быть, и сейчас. Как ты, а ты как? Давай созвонимся, давай. И разбегаются. Конец вроде светлый такой: мир, мол, велик, руки у Просвирняка коротки сделать людей несчастными. Мне кажется, Досталь неправильно тут срежиссировал – эта встреча должна напоминать финал романа «1984» Оруэлла, парень и Шура должны оба быть поруганные. Он заложил своих товарищей, а она хоть никого не заложила, но ей открылась грязная изнанка жизни, как будто чистая девушка увидела, как функционирует публичный дом. Еще, я считаю, Досталь неправильно поставил сцену, где Просвирняк орет на Шуру перед тем как уволить ее за то, что она, по его мнению, недостаточно почтительно и быстро обслужила какого-то министерского начальничка (а она-то просто не дала ему связи вне очереди, как это и положено по правилам). Феклистов-Просвирняк орет на Шуру истерично, как будто в ощущении своего бессилия. Я же думаю, он вообще не должен орать, он должен спокойно с наслаждением мстить. Сталины не орут. Выбившись в начальники, Просвирняк моментально начинает выглядеть так, будто всегда среди них был. Для своего нового аватара ему не пришлось ничего наращивать или развивать в себе – надо было лишь вывернуться наизнанку: русский начальник - раб, которому повезло. Это хороший маленький фильм, не получивший большой известности. Николай Досталь очень точен в выборе актеров, в фактуре. На первом этапе творчества ему удавались фильмы про 50-е годы или про русскую провинцию более позднего времени (общее в тех и других – спертая китайская глухота расейской жизни). Я имею в виду такие фильмы, как «Человек с аккордеоном» и «Облако-рай». Фильм «Шура и Просвирняк» мог бы быть лучше не в том случае, если бы Досталь сделал его крупнее и масштабнее, а наоборот, сделал еще меньше. Михаил Рощин обозначил жанр своего произведения «маленькая повесть». В плане листажа повесть не такая уж маленькая – около пятидесяти страниц в мартовском номере журнала «Новый мир» за 1982 год. Повести Чехова не бывали длинней. Выскажу предположение, что Рощину захотелось назвать эту вещь маленькой, потому что она о маленьком уютном мире маленьких людей. В ней есть что-то напоминающее святочные рассказы Диккенса, в частности, его полусказку «Сверчок на печи». Намоленный мирок благородных бедняков, в который вламывается злая ледяная рука. Ей удается вломиться, потому что люди совершили какую-то ошибку и этим позволили своему кружку стать менее тесным. Помню, в пионерском лагере мы развлекались игрой «Вожатый, вожатый, отдай пионера». Пионеры стоят в шеренгу, а кто-то бежит на нее, чтобы с разгона ее прорвать. Если получится, он забирает из шеренги кого захочет. Надо крепко держаться за руки и стоять потесней. «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке». Рощин описал, как пропадают, как ранима и непрочна пульсирующая человеческая протоплазма. Чтобы это передать, режиссер должен был сделать не просто хороший бытовой фильм, а фильм маленький и плотный, как атом, и похожий на эпизод встречи Нового года из «20 дней без войны», только - во всяком случае, поначалу - легкий и веселый. Эпизод вечеринки на октябрьские я окончил бы так: домик барачного типа на московской околице, в котором она происходит, показал бы извне, с заваленной сугробами улицы (в ноябре в Москве уже бывает снег), чтобы светилось во тьме окно и слышна была песня «Каким ты был, таким остался» или «Ой цветет калина». Да, чтобы оконце тепло светилось, как маячок в глухом, слепом океане русского гулага. Так или иначе, тем, кто тоскует по минувшим временам, не мешает посмотреть этот фильм, чтобы ощутить, как призрачен был уют сталинской стабильности: на самом-то деле, он удерживался в равновесии, как балансирующее стоймя яйцо, которое мог в любой момент разбить бес Просвирняк-Прискверняк – разбить не ударом по нему, а вылупившись из его хрупкой оболочки.
* Этимологически слово "убогий" восходит к слову "богатый". Правда, "богатый" произошло от "бог" ("хранимый богами"), но "убогий" значит "лишенный богатства", а не "попавший богу за пазуху". ** «Просвирня (просвирница, просфорница, просфорня) — Николай Досталь "http://vk.com/video_ext. Уважаемые посетители сайта! Чтобы оставить комментарий (вместо того, чтобы тщетно пытаться это сделать немедленно по прочтении текста: тщетно, потому что, пока вы читаете, проклятый "антироботный" код успевает устареть), надо закрыть страницу с текстом, т.е. выйти на главную страницу, а затем опять вернуться на страницу с текстом.Тогда комментарий поставится! Надеюсь, что после этого разъяснения у меня, автора, наконец-то установится с вами, читателями, обратная связь - писать без нее мне тоскливо. С.Бакис Автор С. Бакис slavabakis@gmail.com
| |
Просмотров: 3112 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 0 | |