Режиссер Николай Лебедев. Сценарий Михаила  Местецкого,  Николая Куликова и Николая Лебедева.  Продюсеры Леонид Верещагин, Антон Златопольский и Никита Михалков. 2013 

Обычно наш сайт в данных о фильме продюсеров не указывает. Но в данном случае это существенно. Не потому, что Михалков, а потому, что «Легенда N17» - расчетливый коммерческий проект, в котором все заточено на успех. Те, кто  затевал этот фильм, несомненно, полагали, что зритель слишком тонкое и правдивое не ловит, да тонкость и правдивость вообще трудные вещи, их не запрограммируешь и не вложишь ни в какой бизнес-план. Зритель хавает грубые схемы. А с другой стороны, что значит,  схемы? Можно назвать это по-другому: архетипы. Эйзенштейн, например, всю жизнь бился над тем, чтобы поймать в теоретические сети природу восторга от художества, понять, что заставляет воспринимающих искусство «выходить из себя» (он называл этот феномен экстазом), и научиться манипулировать глубинными  кнопками эстетического восприятия. И что же? Он обожал американские фильмы и почерпнул из них для своих  фаустианских  выкладок не меньше, чем из «высокого» искусства.

Режиссеру Николаю Лебедеву не до высокого. Он ориентируется чисто на Голливуд, и его фильм, по существу, американский. Надеюсь, читатель уловит этот американский дух из моего пересказа сюжета.

Тренер ведущей хоккейной команды заприметил в низшей лиге талантливого парeнька, но  не взял  его сразу под свое мощное крыло, а устроил так, чтобы тот определенное время поиграл в Мухосранске: пусть понабьют ему там малость шишек. Потом он призвал парня в Москву,  долго квасил на скамье запасных, приказывал собирать после тренировок шайбы в ведро, ставил за вратаря, чтобы бедняга возвращался в раздевалку весь в кровавых синяках,  хвалил в его присутствии тех, кто был явно серее его, а его в их присутствии гнобил. Так  натаскивают сторожевых псов.  Садист-психолог ждал, покуда в парне все изноет по льду – и в точно уловленный момент наконец выпустил его «в хоккей». Класс! Взрыв! Как будто сильного мужика год держали на голодном пайке, а потом запустили в бардак. Но нет, тигренок еще сыроват, мягковат, надо и дальше совать ему рогатину в пасть, чтобы довести до  агрессивности матерого тигра. Тигренок терпит-терпит, потом начинает слегка роптать, не понимая всей меры педагогической мудрости, прячущейся за издевательствами ненавидимого и обожаемого укротителя. Как раз в той фазе, когда зверь обозлен и раздражен, его начинает обхаживать некий важный слизняк, куратор по спорту из ЦК,  люто ненавидящий Тренера.  Напиши, мол, письмо о зверствах твоего дорогого наставничка да напиши. Опиши его художества как есть во всех деталях, и обещаю тебе – будешь в шоколаде! Неужели хочешь всю жизнь семнадцатым номером быть? А я тебя первым номером сделаю, слово коммуниста! Но парень не пишет. Наоборот, этот зануда так его наконец достал, что он погнался за его машиной на своей (ну да, у него уже и «Волга» есть, и квартира; Тренер бы ничего ему еще не давал, это Спорткомитет развращает  гладиаторов, блин) и трахнул гада сзади по бамперу. Дурачок-испанская кровь! С гадом ничего не сделалось, а сам он в результате ногу на хрен размозжил. И до чего же некстати - первая встреча с НХЛ, считай, на носу. «Доктор, я буду играть?» «Будешь… ходить… возможно». У парня, понятно, депрессуха, он начинает прикладываться к бутылке, порывает в припадке истерики с любимой девушкой. Так бы и скис-спился, как некоторые не полетевшие в космос космонавты. Да Тренер, змей, опять находит единственно верный педагогический ход. Пришел к нему в больницу. «Что у тебя там в бумажку завернуто? Чекушка? Ага, молодец. Дашь хлебнуть? Или это, айда в шалман, недалеко тут».  И приводит он его вместо шалмана – угадайте, куда? В морг! «Ты ж хочешь подохнуть в горькой безвестности? Давай, ложись на стол рядом вот с этим жмуриком!» Говорю же вам, психолог. Вправил  таки нытику мозги, вселил в него желание жить и бороться. И все начинается с нуля, с детской группы – привыкай, доходяга, стоять на коньках! Потом опять сборная, парни обнимают неожиданного возвращенца, растроганно хлопают по хребту. «Ладно, хватит нежиться, рассиропились, как бабы. В хоккей!» У-у, свистит, гад, что твой соловей-разбойник. И опять жестокие многочасовые тренировки (показано, знаете, так, внакладку кадра на кадр). И что же вы думаете? Наш-то поднимается, как гриб после дождя, в считанные недели не только обретает, но перекрывает былую форму. «Гляди, во дает, четырех обошел!» «Четырех? С канадцами играть – надо пятерых обходить». Ну ничем Ему не угодишь, ироду. 

А дальше что? Дальше, как говорится, история. Обыграли наши великих страшных канадцев 7:3, да. И наш 17-й номер – теперь уж довольно звать его парнем да номером, наш, короче, Харламов Валерий внес в эту победу существеннейшую лепту. Так-то вот. И на этом конец фильма.

Если все это сделано по американским лекалам, то американцы такие лекала  давно выбросили в мусорный ящик или, во всяком случае, обновили их почти до неузнаваемости. Вранье этот фильм, развесистая клюква, схема на клише  и штампом погоняет. Данила Козловский играет своего героя-полуиспанца без всяких намеков на пассионарность, такому хоть суй рогатину в пасть, хоть не суй, где сядешь, там и встанешь. Меньшиков ничуть не похож на Тарасова, совершенно иной тип и склад, но дело не в этом. Можно сказать, что он играет «классно», многомерно и многогранно, но, на самом деле, эта многогранность тоже клише, такое играно уже переиграно, в сущности, у Тарасова-Меньшикова нет индивидуальности.

Помимо всего прочего, с Тарасовым  у авторов фильма какая-то логическая неувязка получилась. Когда он мучает всю команду изуверскими упражнениями, так что ребята уже на грани того, чтобы протянуть ноги, подлец-куратор Балашов, присутствующий на тренировке, кричит: «Прекратить издевательство над командой!» Но он же прав! Да, но он же подлец – а подлецы в фильмах ни в чем не бывают правы. Так выходит, прав зверюка-тренер: надо, надо доводить людей до инфаркта, иначе нам удачи на международных аренах не видать?  Но неужели Николай Лебедев такой тоталитарист? (Фильм, кажется, снят с использованием госдотации, но даже Путин, старый спортяга, вряд ли согласится, что тренер имеет право тренировать ортогонально всем нормам спортивной этики и человеческой физиологии).  Зритель пребывает во время этого эпизода (и некоторых других, на которых я не буду останавливаться) в состоянии ненужного этому довольно примитивному фильму когнитивного диссонанса. Теперь, что касается Балашова. Его приставания к Харламову не производят на зрителя никакого впечатления, потому что с самого начала ясно: ничего у него не выгорит, ему не за что уцепить Харламова на крючок, у того нет слабостей или же они не того свойства, что ведут к подлости.  Чудовищная же подлость самого Балашова, который перед матчем в Канаде сообщает журналистам на брифинге, какое место какой ноги Харламова повреждено; его жгучее желание, чтобы наши проиграли; его капитулянтское нашептывание игрокам установки на «достойное поражение», а потом, в ходе игры, когда наши уже начинают одолевать НХЛ, на ничью, - все это совершенно неправдоподобно, таких людей не бывает. То есть, может быть, они бывают в жизни - в жизни все бывает, но в искусстве им не место, потому что искусство правдивее жизни. Мотивы Балашова непонятны. Зависть? Но он же не тренер, ему нечего делить с Тарасовым. Наоборот, успех сборной помог бы его карьере. Злость на Тарасова, который якобы когда-то выгнал из команды его сына?  Но это же чепуха на постном масле: какой сын, кто его видел? Этот Балашов не только не человек, он нерусский нечеловек. (На месте Меньшова я бы не согласился играть такую высосанную из пальца роль). И Тарасов крут не русской, а какой-то американской крутостью. И Харламов-Данила Козловский лишен национального цвета и запаха, просто красивый мачо-качок, притворяющийся робким и неопытным салагой. Об остальных парнях победной сборной и говорить нечего, такие они все малосольные огурцы из общей кадки. Вместо характеров и хотя бы слабой попытки изобразить нечто жизнеподобное – жесткий клиповый монтаж, громовые клацания клюшек (я должен был снимать наушники, чтобы поберечь уши; представляю, как это звучит в системе Долби),  замедленные влеты проигрышных и победных шайб  в ворота. Фильм о русской славе снят как хилая имитация американского мусора. Русские, крепко стоя на коньках, победили канадцев и сварганили про это фильм, опирающийся на американские костыли. Таков итог.

Однако все же не итог.  Эпизод  матча, занимающий приблизительно четверть фильма, держал меня в невероятном напряжении и довел до того состояния экстаза, о котором мечтал Эйзенштейн. Собственно говоря, этот эпизод и есть вариация на тему Эйзенштейна: убогие и бесстрашные русские мужички против сытых и  страшных канадских псов-рыцарей. Чем не «Александр Невский»?  Клиповая манера мешает Лебедеву выстроить драматургию матча, как она того заслуживает. Меня могут заподозрить в стариковской антипатии к клипам, но дело, думаю, все же не в этом. Клип по природе своей самодовлеющ, аттракционен и рассчитан на шоковое воздействие, он не приспособлен для передачи психологических состояний. Между тем тот матч представлял собой грандиозную психологическую стычку, в которой проявился архетип русского поведения, всякий раз выходящий на поверхность в решающие моменты истории. Русских можно расшевелить только крайним, наглым неуважением к ним (недаром лейтмотив базара пьяных – «ты меня уважаешь?») Будь фашисты всего лишь отличными солдатами, уважай они хоть сколько-нибудь русского человека и не прояви к нему столь брезгливого, бесчеловечного высокомерия – может быть, наши так и не проснулись бы и просрали войну. В матче с канадцами была та же драматургия: первоначальная робость перед «культурными» профи, которая психологически преодолевается через открытие того, что эти профи совершенно не «культурны», а, наоборот, нахальны, нечестны и беспардонно попирают правила. Можно сказать так: русские не робеют ни перед чем, кроме культуры – как только они обнаруживают, что никакой культуры нет, их робость пропадает, и начинает бить ключом веселая разбойничья русская лихость. Фильм Эйзенштейна монтажен, но монтаж – не то же самое, что клип. Он хотел и сумел выстроить вот эту самую динамику  - от железной непоколебимости тевтонской «свиньи»  -  через робость русских – к нарастающему возмущению  именно нечеловеческим, заорганизованным свинством «свиньи» – к неудержимому, экстатическому желанию противопоставить железной «свинье» грубую, беспорядочную и человечную русскую удаль! (Тевтонцы у Эйзенштейна в железных масках с прорезями для глаз, а наши - в смешных заячьих треухах).  У Лебедева психологического и визуального контраста между нашими и "ихними" нет (разве что у всех канадцев отвратительные звериные рожи, что нехорошо, неправильно и попахивает русским расизмом). Весь эпизод матча - сплошное клип-клип, клац-клац, бац-бац по зрительским мозгам. Но, вы понимаете… восторг охватил меня поверх и вопреки тому, как режиссер все это структурировал и представил. В отличие от всего предыдущего фильма, великий матч в финале – чистая правда. Хотя Лебедев совсем не акцентирует патриотических мотивировок наших хоккеистов, но когда перед началом игры исполняется советский гимн –  мурашки бегут по коже. Помимо намерений Лебедева ты ощущаешь то, что было ведь, было на самом деле, а именно: для русских победа над канадцами являлась вопросом национальной чести. Параллельно матчу, Лебедев показывает реакции на него телезрителей: это семья Харламова и еще какие-то люди, которых мы видели по ходу фильма (среди прочих и родственники Харламова по матери, следящие за матчем в Испании). Люди сначала огорчаются, потом радуются, ликуют, а иногда их реакции смешны.  Но нас – кажется, опять помимо интенций режиссера – охватывает и захватывает ощущение мировой значимости этого матча. Победа тарасовской команды воспринимается как некое эпохальное событие, подобное взятию Берлина или полету Гагарина. Я не русский патриот и никогда, кажется, им не был, но вот ведь живы, значит, во мне те давние восторги, фильм сумел реанимировать их.

Помимо вдруг вскрывшихся во мне залежей патриотизма, американские методики дерганья меня за нервы тоже сработали. Когда канадские бугаи долго оказывают на славных русских парней грубый прессинг по всему полю, размазывают их вдоль бортиков, швыряют через бортики и без зазрения совести лупят клюшками по мослам, а потом один русский не выдерживает и, несмотря на то, что он вдвое меньше канадского бугая, бросает его самого через бортик, и раздается такой звук, как если бы с четвертого этажа уронили диван, и бугай удивленно выпучивает зенки и обиженно, как нюня, кричит судье: «Нарушение правил!» - тут для моей старухи-души настал такой злой мстительный праздник, будто в нее одномоментно впрыснули экстракт из всех четырех серий «Рембо» плюс мультик «Необыкновенный матч», в котором команда мягких игрушек на последней минуте победила хамскую команду деревянных футболистов. Ну  триумф, триумф! Если не в жизни, так хоть на экране злые начали и проиграли.  

Вот я раз десять написал: «помимо», «несмотря на», «вопреки». А почему, собственно, несмотря и вопреки? Откуда мне известно, что этот финальный триумф - не заслуга Лебедева, не дело его рук и сердца? Ну что я могу на это ответить? Мурашки мурашками, слезы слезами (да, откроюсь, и это было!), а ума холодные наблюдения ума холодными наблюдениями. Кто смотрел фильм, надеюсь, поймет мое амбивалентное и сугубо аналитичное отношение к нему. А что вы хотите? Они дергают меня за веревочки - я раскручиваю их винтики и шпунтики.

А в конечном счете, какая разница – благодаря чему и кому, и кто, так сказать, «во всем виноват»? Что есть,  то есть. Триумф имел место, под конец я испытал экстаз, конец же запоминается лучшего всего. И значит, приходится с некоторой долей странного внутреннего сопротивления резюмировать, что «Легенда N17» - хорошая и полезная своей духоподъемностью картина.      

Интересующиеся могут, для более объемного впечатления, прочитать рецензию на фильм, помещенную в последнем номере «Нового мира»:

КИНООБОЗРЕНИЕ НАТАЛЬИ СИРИВЛИ 

Николай Лебедев

Смотреть фильм он-лайн

   Уважаемые посетители сайта!