Документальный фильм. Режиссер и оператор Олег Дорман. Фильм снят в 2010 г., показан по российскому ТВ в 2012 г.

И.С.Бах. Финальная фуга из "Искусства фуги". Дирижирует Рудольф Баршай, который аранжировал и дописал это незавершенное произведение Баха.

Рудольф Борисович Баршай (1924-2010) – выдающийся альтист, игравший с Рихтером, Гилельсом, Ойстрахом, Менухиным. Кроме того, он создал в 1955 году первый в СССР камерный оркестр, которым руководил и дирижировал до своей эмиграции в 1977 году. На Западе Баршай выступал как дирижер с разными оркестрами мира, и некоторыми из них тоже руководил. В 1986 году он поселился в Базеле, Швейцария. Олег Дорман успел снять большое интервью с Баршаем, ставшее основой его фильма, незадолго до смерти музыканта. В отличие от предыдущей  картины Дормана «Подстрочник», состоявшей из 15 серий, фильм о Баршае односерийный, его продолжительность всего полтора часа.  Но как и в случае с «Подстрочником», Дорман  обнародовал интервью с героем фильма также и в форме книги, причем «книжный» рассказ Баршая намного длиннее и подробнее того, который прозвучал с экрана.  В дальнейшем я буду касаться как фильма, так и книги, не оговаривая, откуда что почерпнуто.  

Баршай показался мне похожим на немецкого церковного капельмейстера 17-го или 18-го века. Отчего такое впечатление? Это был истинный служитель музыки, одновременно кроткий и строгий. Баршай был кроток от трепетного сознания высоты музыки, которую он исполнял (например, не будучи человеком религиозным, он, однако же,  не сомневался, что некоторые произведения Бетховена были не сочинены им, а продиктованы свыше), и он был строг, суров от сознания совершенства этой музыки, делающего любую интерпретаторскую отсебятину или небрежность в исполнении святотатством.

На фоне вышесказанного «Нота», независимо от намерений Баршая или Дормана, обретает потрясающую внутреннюю тему и способность взволновать нас так, как будто это не документальный, а прекрасный художественный фильм.  Баршай, по его собственному признанию, считал своим главным достижением не исполнительство или дирижирование,  а то, что он дописал – то есть досочинил и инструментовал – два неоконченных произведения великих композиторов: 10-ю симфонию Малера и «Искусство фуги» Баха.  На первое из этих дел его вдохновил Шостакович, на второе  - пианистка Мария Юдина. Каждый из этих выдающихся людей знал, что Баршай не только талантливый, высокопрофессиональный аранжировщик, но и музыкант, умеющий глубоко вчувствоваться в мир и стиль любимых им композиторов, и поэтому они сочли, что именно он способен решить столь необычные и трудные задачи. И Баршай отважился писать «за» гениев! Завершение последней симфонии Малера занялo у него около десяти лет, а финальную ноту в «Искусстве фуги» он поставил через сорок лет после начала работы, когда уже близилась к финалу его жизнь.  Конечно, он «досочинял» не на пустом месте: и Бах, и Малер оставили наброски, наметки, фрагменты окончаний соответствующих опусов, и работа Баршая, таким образом, отчасти носила реставрационный характер.  Но лакуны между попавшими в руки Баршая фрагментами были слишком велики, чтобы их можно было заполнить, водрузив на нос очки-велосипед и двигаясь неспешным размеренным шагом. Необходимы были эвристические прыжки, догадки, озарения; то, что проделал Баршай, было творческими актами, и куда более дерзкими, чем если бы он взялся сочинять свою собственную музыку. Отвага Баршая удивляет и потрясает именно потому, что по природе своей, повторю, это был кроткий, совсем не дерзкий, не амбициозный человек, и человек крайне ответственный, отнюдь не склонный к легкомысленным авантюрам. Так что же подвигло его, что позволило преодолеть священный трепет? Долг. Сознание, что это надо сделать. Причем гордая трезвость самооценки Баршая, понимание им того, что выполнить такие неподъемные задачи кроме него некому, - это отчего-то волнует и трогает не меньше, чем его тихая дерзость. И Баршай справился, оказался на уровне предъявленных материалом великих произведений требований! Шостакович признал «досочиненное» Баршаем  к Малеру не одной из правдоподобных версий завершения 10-й симфонии, а восстановлением того, как Малер должен был ее завершить. Сегодня многие оркестры мира исполняют 10-ю Малера и «Искусство фуги» Баха полностью, что означает – они признали работу Баршая не «фантазией на тему», но аутентичной реконструкцией.  

Бродский сказал, что для поэта главное – высота замысла. Это касается не только поэтов и даже не только искусства. Обыкновенный человек, призванный долгом к исполнению высокой задачи и по мере ее осуществления растущий над собой, раскрывающий в себе неожиданный потенциал, - такова художественная тема «Ноты». Из приходящих в голову литературных ассоциаций назову, быть может, самую экзотическую: это «Хоббит» Толкиена, где маленький, ничем вроде бы  не отличающийся от «других»  человечек волею судьбы, и как бы даже против своей собственной воли, оказывается участником того, что по-английски называется heroic quest (опасный поход рыцарей с целью обретения чего-то редкого и сверхценного, как, например,  чаша Грааля), и в ходе этого предприятия постепенно, незаметно для себя сам становится героем.     

В завершение коснусь не того, про что Баршай рассказал, а о чем он умолчал. Не раз герой «Ноты» повторяет, что наиболее повлиявшим на него как музыканта человеком и его лучшим другом был композитор Александр Локшин (1920-1987). Многие, включая того же Шостаковича, считали Локшина гением. Среди главных причин, побудивших Баршая эмигрировать, он называет невозможность исполнять сочинения Локшина в СССР.  Но он не объясняет, почему это было невозможно, и читатель или зритель по инерции подумает: наверное, диссидент. Или авангардист. Но Локшин первым не был вовсе, а вторым был не в большей мере, чем Шостакович, и в гораздо меньшей, чем Шнитке, Денисов или Губайдулина, чьи сочинения пусть со скрипом, но все же допускались в советские концертные залы. Так что дело совсем в другом. Жила в Москве одна женщина, Вера Прохорова (1918-2013), которая в 50-м году была по доносу арестована за неосторожные высказывания и пять лет провела в Гулаге. Прохорова считала, что донес на нее Локшин. Выйдя на свободу, она стала распространять по Москве весть, что Локшин сексот. Правда это или нет, трудно сказать. Сын Локшина написал целую книгу, в которой доказательно защищает честь своего отца. Баршай также был убежден, что Локшин оклеветан. Суть, однако, не в том, права была Прохорова или нет – мало ли кто кого в чем обвиняет, - а в ее, к несчастью для Локшина, принадлежности к ближнему кругу Святослава Рихтера. Сочувствуя и веря Прохоровой, великий и влиятельный музыкант сделал все возможное, чтобы «стукач» был подвергнут остракизму, стал нерукопожатным. Мало того, что исполнение сочинений Локшина было наглухо заблокировано (а он одних симфоний написал целых одиннадцать): когда некая художница представила на своей выставке портрет Локшина, Рихтер добился, чтобы его сняли. Вот и получается, что в той мере, в которой эмиграция Баршая связана с Локшиным, он избавлялся не столько от советской власти, сколько от власти Рихтера.

Если бы я не знал из совсем других источников об истории с Прохоровой, я бы, конечно, приписал вину за «табуирование» Локшина советской власти. Так для чего я это рассказал, чтобы совок защитить? Нет. Просто я подумал: а сколько же биографий, сколько исторических исследований мы проглатываем, сколько новостей выслушиваем, совершенно не подозревая: «нет, ребята, все не так,/ все не так, ребята!» (Высоцкий). Чтобы человеку не стать объектом промывания мозгов и всяческой манипуляции, ему недостаточно быть очень умным: нужно еще быть очень хорошо информированным.         

Портрет А.Л. Локшина работы Татьяны Апраксиной, снятый с ее выставки 

Смотреть фильм он-лайн:

Автор С. Бакис

Написать письмо автору

 

По вопросам приобретения книги С. Бакиса «Допотопное кино»
можно обратиться по тел.: +38(067) 266 0390

 (Леонид, Киев).
или написать по адресу: bakino.at.ua@gmail.com

 

Уважаемые посетители сайта!

Чтобы оставить комментарий (вместо того, чтобы тщетно пытаться это сделать немедленно по прочтении текста: тщетно, потому что, пока вы читаете, проклятый «антироботный» код успевает устареть), надо закрыть страницу с текстом, т.е. выйти на главную страницу, а затем опять вернуться на страницу с текстом (или нажать F5).

Тогда комментарий поставится! Надеюсь, что после этого разъяснения у меня, автора, наконец-то установится с вами, читателями, обратная связь – писать без нее мне тоскливо. 
С.Бакис