Ленинградский писатель Израиль Меттер написал сценарий по своей хорошей, вдумчивой повести о службе и дружбе человека и собаки – милиционера Глазычева и розыскной овчарки Мухтара. Редкий случай, когда экранизация превзошла первоисточник: повесть – хорошая, фильм – замечательный. Притом что режиссер Туманов ничего у Меттера не изменил, следовал повести очень точно. Дело объясняется тем, что Меттер про Глазычева, что ни говори, лишь рассказывал, в фильме же он показан, сыгран, и сыгран актером, который не просто необыкновенно удачно подошел для этой роли, но дополнил, углубил ее собственным человеческим содержанием. «Ко мне, Мухтар!» - скромный, маленький фильм, и Юрий Никулин играет скромного маленького человека. Но надо посмотреть эту картину – описать это трудно, как трудно описывать все неяркое, неброское, - надо посмотреть ее, чтобы понять: Никулин играет русского человека, близкого к святости. Наверное, этот артист, в особенности в молодые годы, когда слишком громкая слава еще не коснулась его, и был «по жизни» таким человеком. Это почувствовал Тарковский, сняв Никулина в «Рублеве» в роли монаха, которому татары заливают смолу в рот. Они хотят выпытать от него, где спрятаны церковные драгоценности, а он кричит «мамочка!», но секрета не выдает. В фильме Туманова Глазычева никто, конечно, не пытает, трудности, которые он испытывает, - обыкновенные жизненные трудности: это равнодушие или глупость людей, бюрократизм или черствость начальства. Глазычев не только не восстает против них, – он как бы даже не реагирует, только безотказно и почти бессловесно исполняет свои обязанности. Кто-то может сказать: «Ну что ж, послушный раб, темный русский человек, такой и дитятю из пожара вынесет, и веточек в костер, на котором вероотступника сжигают, подбросит. На горбах таких вот безотказных, как он, и держалась советская империя, не так?» Да так, так. Но означает это лишь то, что сталинщина не только физически погубила миллионы, – она еще снизила, опустила до уровня «обыкновенных людей» - некоторых людей духовно незаурядных. В другие, лучшие времена такие и вовсе были бы праведниками; во времена же плохие они, увы, не могли противостоять злому напору жизни, но, по крайней мере, зло не просачивалось в их души. Глазычев, к счастью, пережил "людоедское" время и дожил до «вегетарианского», и то, что иному социально навостренному, но не очень проницательному зрителю может показаться в нем безответностью или слепым послушанием, на самом деле – так, как играет своего героя Никулин, - есть тихое проявление того же самого стоицизма, который был у монаха из «Рублева», и терпения, и неосуждающего отношения к людям. Как часто человек проживает жизнь в убеждении своей правоты, притом что он действительно во всем прав, прав... однако само это упрямое стояние на правоте оборачивается неправотой в совсем иной, высшей системе измерения. Глазычев не из тех, кто носится с собственной правотой, он чувствует, что дело не в правоте, а в доброте.
Повторяю, надо посмотреть фильм, услышать, как Никулин-Глазычев отвечает полковнику, который приказывает ему направить Мухтара в вагон, из которого отстреливается загнанный убийца, - направить Мухтара на смерть: «Он постарается». Надо услышать эти слова, от которых сжимается сердце, чтобы понять, как просто  маленькому фильму Семена Туманова удается говорить о долге, самопожертвовании, кротости - о самом высоком. Удивительное дело, фильм про милицию – без капли вранья. Тем, кто создавал его, наверное, не пришлось врать ввиду скромности, ограниченности поставленных перед самими собою задач; для исполнения этих задач не понадобилось никакой пафосности (характерно, что в начале картины нет ритуальной песни про милицию, очередной «Если кто-то кое-где у нас порой»). Скромный фильм о скромном милиционере, кажется, даже фигурировавший в тематическом плане «Мосфильма» под шапкой "картина, приуроченная к такой-то  годовщине МВД". Но что нам за дело, из какого сора...? Недавно я писал о фильме «Восхождение»: сколько энергии, воли и фанатизма проявила Шепитько, как измучила себя и всех вокруг себя, чтобы втиснуть тайное религиозное содержание в сюжет, который этому сопротивлялся, - и все попусту. Создатели «Мухтара» не имели столь высоких амбиций, ни о каких евангельских аллюзиях не задумывались (боже, с маленькой буквы, упаси!), просто хорошо, "с душой" рассказали свою незамысловатую историю, - а вот  поди ж ты. Мораль: не обязательно требовалось при совке быть диссидентом с полными фиг карманами, чтобы изобразить в фильме святого.