Когда я по нужде весьма нечастой

  

Парень, страдающий бессонницей, устраивается на работу ночным таксистом. Теперь днем он будет не спать, а отсыпаться. Чем он прежде зарабатывал?

В кадре, где он раздет, мы замечаем на его спине шрам, а по ходу фильма выясняется, что он служил в морской пехоте: так, может быть, он инвалид, живет на пенсию? Вообще-то непохоже, он парень здоровый, жилистый, накачанный и реактивный. В общем, источник дохода неясен, как неясно и многое другое. В Нью-Йорке он чужак. Откуда приехал? Откуда-то. Кроме регулярного дневника, он иногда пишет родителям. Куда? Куда-то. 

Но это, впрочем, так и надо. Так и надо, чтобы о нем почти ничего не было известно. Имя его Трэвис Бикль, он живет в крошечной квартирке в Бруклине или Манхэттене, а в остальном – он в Нью-Йорке чужак и на свете чужак. И самое главное, он и для себя самого чужак, ничего в себе не понимает и от этого постоянно охвачен беспокойством и напряжением (по-американски это состояние называется одним словом, anxiety, и это слово любой американец знает с детства). Для коллег Трэвиса, других ночных таксистов, Нью-Йорк –  город как город, большой очень, с неопасными районами, с опасными районами – в таких надо держать ухо востро; откатав смену, они возвращаются утром домой, к жене и детям. В перерывах между ходками они расслабляются, рассказывая друг другу байки – как он трахнул вчера одну на заднем сиденьи, как какой-то лох расплатился сотенной вместо десятки и т.п. Трэвис в трепе не участвует, и деться ему от своего напряжения некуда, и Нью-Йорк для него не город, а очаг скверны, средоточие зла. Ночной Нью-Йорк снят оператором Майклом Чэпмэном не глазами коллег Трэвиса, а его собственными: пар из канализационных люков, как дым от подземных котлов, красные отражения рекламы в лужах помоев или мочи, как зловещие сполохи, проститутки, расхаживающие по грязным тротуарам в обнажающих  ноги по самую задницу юбочках, как ведьмы: сущий ад. Наверное, у Трэвиса все же религиозный «бэкграунд» (может быть, он протестант? или жил в маленьком городке со строгими нравами?): ночной нью-йоркский ад пугает и отталкивает его. «Эту мерзость и грязь надо сжечь дотла, иначе зараза распространится на весь мир!» - пишет он в дневнике. Но Нью-Йорк и манит, притягивает, искушает его, как манит и искушает монаха грех. Он нормальный парень, все у него в порядке, мог бы иногда и оттянуться, поринув в окружающий его веселый блуд, - но блуд не кажется Трэвису веселым, он этот блуд ненавидит. И он накручивает и накручивает мили по адскому, блядскому городу, раздираемый злобой и желанием; каждая ночь испытывает его на разрыв. После ночной смены он иногда ходит в кинотеатр порнофильмов, но это  не приносит разрядки.  Невыносимо. 

В дневном мире Трэвис находит предмет для обожания – красивую, интеллигентную девушку, и к тому же с шикарной фигурой, – он заметил ее сквозь окна офиса, где она регистрирует будущих выборщиков накануне presidential elections. Трэвису на эти elections наплевать, он ни черта в политике не смыслит и является в офис только для того, чтобы познакомиться со своим божеством.  Как ни странно, у него выгорело – девушка согласилась с ним встретиться (видно, чем-то этот необычный парень ее заинтересовал). И куда же, по-вашему, он ее ведет, чтобы поинтересней провести первое свидание? В тот самый кинотеатр порно! Не подумайте, что он сделал так из каких-то низменных побуждений –  да нет, он просто решил, это развлечет ее, покажется ей забавным. Девушка, как все другие люди, сталкивающиеся с Трэвисом,  только с некоторой задержкой, прочитывает его странность как извращенность, и первое свидание оказывается последним. Человек живет в крученом, сложном, хитром, веселом городе, ничего в нем не понимая, без необходимого социального опыта, без юмора, без веселости, без хитрости... То есть хитрость у него есть, но это хитрость битого, запуганного зверя, которая в сложных ситуациях  еще вернее загоняет его в тупик. 

Вывод из любовного фиаско: «Эта задавака такая же, как все. Пошла она...!» До Трэвиса доходит: культурные и слишком красивые девушки не для него. Мир еще больше сузился. Он замечает на панели маленькую белокурую проститутку, совсем девочку (Джоди Фостер). Соединение белокурой детскости и порока вливается в мозг таксиста жгучим коктейлем: как для какого-нибудь героя Достоевского (читатель уже давно мог почувствовать сродство Трэвиса с «человеком из подполья»), девочка становится для него кричащим вещдоком зла мира. Если нельзя спасти человечество, надо спасти хотя бы самую безвинную и наиболее жестоко пострадавшую жертву мирского зла! А впрочем, кто знает: может быть, стремительно теряющему крышу Трэвису представляется, что со спасением девочки и весь мир будет спасен?

Я пропустил некоторые подробности: не зная, как разрядить невыносимую напряженную злобу, Трэвис до этого уже убил человека; он также попытался убить кандидата в президенты – возможно, соединив того в своем лихорадящем сознании с отвергшей его девушкой, но и просто желая отличиться, выделиться, быть наконец замеченным проклятым равнодушным Нью-Йорком. Покушение срывается, но Трэвис знает, что рано или поздно он кого-то опять убьет и погибнет сам. Он неутомимо качается и  достигает снайперской меткости и жонглерской ловкости в обращении с пистолетом. Но теперь, когда он сосредоточился на белокурой девочке, злоба чудесным образом превращается в доброту, агрессивность в нежность. Последние эпизоды картины проносятся в каком-то красном кривом чаду. Преодолев подозрительность сутенера (Харви Кайтель), который чутко чует в Трэвисе  «a queer customer» (странного клиента),  Трэвис проникает в бордель, входит в комнатку девочки. Он старается убедить ее, что надо бросить такую жизнь, вернуться домой к маме и папе, он поможет ей, даст денег на дорогу. Девочка оказывается хорошей девочкой, но совсем не такой, как Трэвису представлялось – она вовсе не Соня Мармеладова, домой ей не хочется, самостоятельная жизнь нравится, в проституции она не видит ничего страшного – занятие как любое другое. Кроме всего, она влюблена в сутенера. Но она хорошая, незлая девочка, и Трэвис ей тоже понравился... такой чудак... жалко, что он не хочет, чтобы она сделала ему приятно. Пятнадцать оплаченных минут пролетают, как одна, у Айрис, так звать девочку, напряженный график, Трэвису пора уходить: «Я спасу тебя, вот увидишь, спасу!» Такой чудак...

Через пару дней чудак опять входит в бордель - и убивает сутенера, вышибалу, клиента Айрис, а потом, раненый в шею, пытается убить себя. Но оказалось, в пылу кровавой бани он израсходовал все пули.

Конец фильма такой. Трэвис, аккуратно одетый, чистенький, подтянутый (впрочем, он всегда был красавчиком) и какой-то посветлевший, без всяких признаков депрессухи, ведет такси. Припарковавшись к тротуару, он читает письмо  родителей Айрис: «До конца дней мы будем благодарны вам, мистер Бикль! Вы спасли нашу дочь, она возвратилась домой и взялась за ум!» Кто-то машет ладонью: «Такси!» Ба, да это его бывшее божество, та самая задавака! Пока Трэвис везет ее, она выразительно смотрит на него с заднего сиденья: теперь, когда все газеты называют его героем, ей, конечно, хотелось бы возобновить знакомство. Но Трэвису это ни к чему, он молча берет плату за проезд и дает сдачу. На город спускается темнота. Опять красные сполохи и пар из-под земли. Трэвис едет медленно и зорко глядит по сторонам: кого еще вырвать из ада?

В заключение неизлишне будет добавить, что в марте 1981-го года некто Джон Хинкли, снедаемый комплексом неполноценности и одержимостью актрисой Джоди Фостер (он смотрел «Таксиста» 15 раз), совершил в ее честь покушение на президента Рейгана. Дата была выбрана неслучайно: Хинкли стрелял в Рейгана накануне церемонии вручения «Оскаров», рассчитывая, что, если покушение удастся, церемонию отменят и противную, не ответившую ему взаимностью Фостер не наградят. Хинкли оказался немного удачливее Трэвиса – президента он все же ранил. Но не очень опасно, не тяжело. Но он оказался и намного неудачливее - получил пожизненный срок. Джоди Фостер так и не ответила ему взаимностью. Во всяком случае, она пока что ни разу не посетила его в тюрьме.

Уточню: Хинкли удачливее Трэвиса, - если финал картины Скорсезе изображает «реальные события», а не является реализацией предсмертных или потусторонних фантазий Трэвиса, каковой лично я склонен его считать. Сами посудите, мог бы он избежать тюрьмы, убив трех человек, к тому же из оружия, на  которое не имел лицензии?

Если я прав, то финал является ироничным и не слишком удачным: может быть,  Скорсезе просто не знал, как закончить "Таксиста". Это можно понять: фильм потрясающий, но скорее как удивительно точный социологический портрет. Роберт Де Ниро достигает в роли Трэвиса чудес слияния с образом и психологического проникновения, но все же его героя не за что любить или жалеть. Такой фильм трудно завершить: социологические портреты не нуждаются под занавес ни в глухом аккорде отчаяния, ни в светлом луче надежды.

Моя трактовка финала, впрочем, может быть неверной – читателю предоставляется возможность стать зрителем и судить самому.