Эта передача вышла в связи с премьерой фильма Сергея Урсуляка, но посвящена не фильму, а роману Гроссмана. И не всему роману, а одному его пункту – мысли Гроссмана, что фашизм и сталинизм – близнецы-братья.

Я напишу о фильме позже, когда посмотрю его полностью. А сейчас выскажусь на  тему, близкую той, которая обсуждалась в передаче. Ее участники много кричали и говорили очень бестолково, как всегда в подобных передачах. Я выскажусь толково и спокойно. Не потому, что толковее и спокойнее - просто у меня преимущество: никто не будет перебивать. С другой стороны, постараюсь не злоупотребить другим своим преимуществом – нестесненностью никаким регламентом, кроме терпения читателей. И еще одно: я, возможно, не скажу ничего нового:  тот или другой участник передачи говорил местами то же самое. Пусть так. Но я, во всяком случае, скажу это «без информационных помех» и от начала до конца.

Уточню: речь будет все-таки не о том, близнецы-братья Сталин и Гитлер, племяши, дальние родственники или седьмая вода на киселе. Несомненно, между ними было много общего, но были и существенные различия в пользу Сталина, то есть СССР (так я, во всяком случае, считаю). Однако я сфокусируюсь несколько на другом, а именно: почему столько людей в сегодняшней России обожают Сталина, и это несмотря на все обилие информации о его душегубстве. 

Сталинцы, впрочем, отрицают, что Сталин погубил большое число людей и вообще был чрезмерно жесток. Я думаю, они это делают лишь для того, чтобы  не отвратить от образа Сталина массы потенциальных молодых сталинцев, которые из-за одного факта, что он был душегубом, могли бы отвернуться от него. В глубине же души сталинцам плевать, сколько людей он погубил. Для них дело не в этом, а совсем  в другом: в их общей философской установке. Философия сталинцев состоит в том, что Держава, ее честь, слава и мощь, важнее не только достоевской слезинки ребенка, но моря человеческих слез. Если бы возможно было сделать так, чтобы Держава утвердилась в веках путем истребления всех своих граждан до единого, сталинца и такое бы устроило (но это, опять же, в глубине души, последней глубине души). Ну, а дальше он  всегда говорит, что в реальных условиях существования СССР до войны,  т.е. в окружении капиталистических стран, при затаенной ненависти тех, у кого советская власть отняла собственность, а также  с учетом органической  лени и нехлюйства русского человека, необходим был именно такой  лидер, как Сталин. И тем более он был незаменим во время войны. В итоге, благодаря мощи сталинской воли, мы победили Гитлера, и вообще нас все уважали и боялись, не то что теперь, тьфу.

На что умный либерал отвечает: Да, согласен - чтобы сохранить такое ненатурально рожденное, изначально державшееся на неправильных основаниях государство, как СССР, нужен был Сталин, как для того, чтобы сохранить жизнь родившемуся в результате неудачного аборта ребенку, нужны беспрестанные мощные медикаменты. Но зачем было, спрашивается,  сохранять его, такое государство? Лучше бы его вовсе не было – а коль уж оно возникло, лучше было бы, чтоб оно поскорей исчезло. Таким образом, либералу нет дела до того, обоснованны или необоснованны, логичны или алогичны были действия Сталина: так или иначе, он был зло, порожденное первородным грехом революции.   

Тут сталинец говорит: Вы сами себе противоречите. С одной стороны, вы провозглашаете приоритет личности, с другой, говорите, что нежизнеспособному ребенку лучше не давать лекарств. Я думаю, что вы еврей. Только чужаку, иноземцу безразлично, выживет или умрет страна, в которой он родился и живет.

Либерал: Во-первых, я не еврей. Во-вторых, не передергивайте и не ловите меня на слове. Это было просто сравнение, а всякое сравнение хромает.  Ребенок без лекарств умрет, а  Россия просто превратилась бы из СССР обратно в Россию.

Сталинец: Ну и какой была бы эта ваша Россия?
Либерал: Вы какой период имеете в виду? Если бы не было революции, Россия с некоторым  опозданием стала бы нормальной демократической страной типа других европейских стран (ибо я, видите ли, считаю Россию страной европейской, а не азиатской). Если бы СССР рухнул, скажем, в конце 20-х или начале 30-х годов, то страна, после некоторых пертурбаций, тоже стала бы нормальным цивилизованным государством, как иные прочие. Причем, я полагаю, эти пертурбации были бы меньшими, чем после 91-го года, поскольку в начале 30-х и память о «капиталистическом образе жизни» была в народе еще не убита, и жили еще те миллионы талантливых инициативных  людей, которых Сталин через несколько лет уничтожит. К тому же, возможно, не  погибли бы еще 20 миллионов,  потому что, исчезни вовремя СССР, так и войны, скорее всего, не было бы.

Сталинец: Все-таки вы еврей!

Либерал: ??    

Сталинец (показывая ладонь): Видите, пять пальцев? Столько раз вы, говоря об альтернативной судьбе России без революции и СССР, произнесли слова «нормальная страна». Вы человек без родины, и потому ваш идеал - страна без лица, с высоким жизненным уровнем, но без национальной физиономии.

Либерал: Но эта страна могла бы, при ее ресурсах, быть очень мощной и всеми уважаемой... 

Сталинец: Как Америка, да?

Либерал: А чем было бы плохо, если бы Россия была, как Америка? Русские люди жили бы очень хорошо. Вас это не устраивает?

Сталинец: Да, люди бы жили хорошо, только это уже не были бы русские люди.

Либерал: Следовательно, пусть людям будет плохо, лишь бы они были русскими?

Сталинец: Я же говорю - еврей! Вот уже началась еврейская демагогия. Но раз уж вы еврей, то отвечу вам словами одного из ваших, Гилелем его звали, и он, говорят, был большим мудрецом: «Если не я за себя – то кто за меня? А если я только за себя – то кто я?»  Зачем людям  жить на свете, если у них превыше заботы о собственном брюхе ничего нет? Благосостояние как высшая цель общества – это ваша, еврейская, либеральная идея. А у нас, кого вы называете сталинистами, другой взгляд: народ, который не живет для своих правнуков и праправнуков, для процветания и продолжения своего государства – это просто конгломерат потребителей, а не народ. И кстати, ничего специфически сталинского в такой идее нет – это исконная русская идея, общинная. 

Либерал: Ладно, пусть я еврей. Но ваша идея – не общинная, а имперская. Да и вы - не русский.

Сталинец:  Я не русский? Здравствуйте! А кто же я?

Либерал: Вы... араб-фундаменталист. Они тоже предпочитают  хроническую отсталость потере национально-религиозной идентичности. Скажу больше: вы идеологический шахид!

Сталинец:  Ух ты! И кого же я сегодня отправлюсь подрывать на городском рынке?

Либерал:  Да вот этот самый рынок. Рынок свободной капиталистической конкуренции! И вот еще что. Вы меня пытались поймать на противоречии, теперь моя очередь. Вы утверждаете, что вы сталинец, но не коммунист, что Сталин, мол, дорог вам не как кузнец социалистического государства, а кузнец русской Державы. Но на самом-то деле, вы именно коммунист.

Сталинец: Ага, шахид-коммунист. И почему же?

Либерал: Потому что вы, в глубине души, рады, что старая Россия погибла и произошла революция. Без революции Россия рано или поздно стала бы нормальной (извините, что я опять употребляю это неприятное для вас слово) страной и потеряла бы резкое национальное своеобразие. Но до тех пор, пока существовал бы СССР, это ненормальное государство, до тех пор делалась бы ставка на национально-почвенное. Потому что СССР был постоянно обречен на кризисы, а что делает авторитарное или тоталитарное государство в кризисы? Достает из рукава козырную карту национализма. Недаром Сталин поставил на эту карту во время войны, на грани гибели страны. И потом он еще раз поставил на нее в конце 40-х - начале 50-х, да только не успел довести игру до конца. И в период «зрелого СССР», это теперь хорошо известно, по мере того как исчерпывались экономические ресурсы страны, среди кремлевской верхушки формировалось националистическое, антисемитское крыло. Пришел бы к власти Романов вместо Горбачева – СССР стал бы, наконец, откровенно русским государством, точно так же, как гитлеровская Германия  позиционировалась как первое подлинно немецкое государство. Так что молчите лучше, красно-коричневый коммуно-фашист!    

Сталинец: Это вы молчите, безродный космополит!

Либерал: Ну вот и слава богу, наконец мы сказали друг другу правду! А заодно и выяснили, почему Гроссман считал Гитлера и Сталина близнецами.

 

Резюме.
Любовь к Сталину –  результат внедренной самим сталинизмом, но коренящейся в предшествующей жестокой истории России философии мазохистического патриотизма, жертвенности, приоритета Медного Всадника над Евгением, государства над индивидом. Такая философия, до какого бы абсурдного примитива ее ни доводили апологеты, подобные режиссеру Владимиру Бортко из передачи  Соловьева, сама по себе не является чем-то бессмысленным и  чудовищным. Например, есть писатель и публицист Александр Мелихов, вполне «белый» человек и даже еврей, который уже лет пятнадцать из статьи в статью проводит одну и ту же мысль, что существование людей пусто и страна в целом обречена на вырождение в отсутствии некоего красивого интегрирующего мифа. Чаще всего это Базовый Миф о Великой Славной Державе. 

В условиях хронической бедности и наползающей глобализации, при которой Россию ждет роль Золушки, сидящей на газовой трубе под мировым обеденным столом, потребность в Базовом Мифе возрастает.  При этом Сталин и СССР оказываются готовыми пустыми формами, которые легче всего наполнить мифологическим содержанием. Не было бы их – русскому народу пришлось бы напрячь фантазию и покопаться по сусекам собственной истории и ментальности, чтобы сотворить Базовый Миф. А так – используется то, что под рукой и притом очень годится для мифологемы.

Таким образом, нечего недоумевать и надеяться проливаемыми на головы «сталинистов»  потоками информации о злодеяниях Вождя вымыть «сталинизм» из их мозгов: это равносильно надежде, что болеющая желудком кошечка откажется от полезной травки, которая, как она инстинктивно знает, регулирует пищеварение. 

А что же делать? Нужно, чтобы кошечка в будущем правильно и хорошо питалась. Без метафор: философию главенства Медного Всадника, как и философствование вообще, можно искоренить повышением уровня сытости. Сытому философия, как и религия, не нужна. Станет у людей  жизнь получше – ослабнет их инстинктивная потребность компенсировать дефицит счастья  легендами и мифами древней Совдепии.

Но тут две проблемы. Во-первых, вот тогда-то (см. Мелихова) и начнет народ русский стремительно отмораживаться на манер американского, ничего уж тут не поделаешь. Во-вторых: а как сделать жизнь лучше? как убедить хронических мазохистов, что лучше – лучше, чем хуже? Замкнутый круг получается. 
Непримиримую же оппозицию между нашими оппонентами можно выразить так: один отстаивает дух вплоть до истребления плоти, другой - плоть вплоть до истребления духа.