Режиссер и сценарист Александр Митта. Россия. 2013

А.Митта рассказывает о фильме

Рабочие моменты съемок фильма

                                Угодило зернышко промеж двух жерновов              

Живет в маленьком городке художник, наверное, гениальный.  Но дело даже не в том, гениальный или нет. Главное –  горит в сердце художника этого мечта о мире, где во главу угла поставлено искусство. Оно царит надо всем, смиряет всё зло, все страсти в человеческих душах, вселяет в них любовь и поклонение красоте. А на дворе между тем –  жестокая, долгая война. Реки крови, брат брата убивает, потому что эта война самая страшная из всех возможных - междоусобица, гражданская война. Но художник есть художник. Зрелище ежечасно попираемых добра и красоты глубоко ранит его душу, но все-таки не заставляет отказаться от мечты об идеальном мире, "убрать ладонь со лба", забросить кисть в пыльный угол отчаяния, -  наоборот, всякие ужасы еще больше укрепляют его убеждение, что только красота может спасти мир.

Все это, в общем-то, ясно до банальности. То есть не высокая мечта художника банальна, боже упаси, а все это уже говорено-переговорено. Из этой темы могут произрасти «Дон Кихот» Сервантеса или «Андрей Рублев» Тарковского, а может ни то ни се вроде фильма «Шагал – Малевич».

Сказав «ни то ни се», я имел в виду не столько посредственность фильма, хотя и это тоже, сколько то, что картина Митты ни рыба ни мясо в жанровом,  сюжетном и  смысловом планах.

С одной стороны, это фильм достаточно биографический. В картине есть родной город Шагала Витебск, будущий художник рождается в ночь пожара, женится на девушке, которую зовут Белла, какое-то время он живет в Париже, где обитает в мансарде и любит потеть над своими полотнами в чем мать родила. Потом он возвращается в Витебск и становится там комиссаром по делам искусств; приглашает в город Казимира Малевича, и между двумя творцами возникает конфликт творческого порядка. Все это вполне соответствует действительности, что подтверждается, например, биографической книгой Шагала «Моя жизнь». 

Но зрителю, который надеется узнать из этого фильма историю жизни Шагала, стоит поостеречься. Митта, сам сочинивший сценарий, нашпиговал его всякими мелодраматическими небылицами, и прежде всего, он сделал костяком фильма  линию Наума. Это одноклассник и дореволюционный друг Шагала, без взаимности вздыхавший  о Белле. Он примкнул к большевикам, а  в бурное послеоктябрьское время  стал то ли председателем витебской ЧК, то ли главой ревтрибунала – в общем, верховным правителем города.  Прежнего застенчивого Наума больше нет, но на донышке его окаменевшего от кровавой работы сердца все-таки сохранились страсть к Белле и зависть к Марку. Поначалу, впрочем, остаются и  робость влюбленного, и верность друга, но постепенно, науськиваемый подлецом-адъютантом Железняком, Наум начинает подумывать о том, что неплохо было бы устранить  счастливого соперника, ну а там... Скольких он заставил советскую власть полюбить, так неужели не заставит одну женщину полюбить его? Железняк начинает собирать на Марка материал, дело несложное: Шагал мистик, абстрактный гуманист, проявляет гнилое сочувствие ко всякой контре и т.д. Не буду пересказывать дальнейших наворотов, тем более что, как уже было сказано, отношения к действительности они не имеют. Кроме всего прочего, в фильме совершенно отсутствует еврейский колорит. Витебск,  более половины жителей которого во времена молодости Шагала составляли евреи, в фильме какой-то город без цвета и запаха. Шагала играет русский человек Леонид Бичевин, мать Шагала Фейгу-Иту в молодости - Светлана Журавская, в зрелости – Дарья Пашкова, отца в молодости – Максим Коржицкий, в зрелости – Владимир Сивицкий, Наума – Семен Шкаликов, Израиля Вишняка – Сергей Мигицко, жену Израиля – Татьяна Лихачева, Соню – Александра Журавлева, Леву – Денис Шиканов и т.д.  Все эти господа составляют слаженный ансамбль, в том смысле, что они, как на подбор, играют очень топорно, да, чувствуется, что режиссер уверенно держал топор в руках. Но не воскликну: «Хорошие артисты, ау-у!», - воскликну: «Евреи, ау-у!»* Я не отдел кадров, чтобы совать нос в пятую графу и принюхиваться к фамилиям на предмет национальной принадлежности, но, понимаете ли, фильм о Шагале без еврейского акцента в прямом и переносном смысле – это недоразумение.

Прочитав предыдущее, Митта мог бы возразить: «Что ж, я и не намеревался точно следовать биографии Шагала, это скорее фильм о Художнике, о Поэте вообще,  о его извечной нестыковке с жестоким миром. Каждый Поэт, тем более большой – в душе революционер, но когда он сталкивается с реальной революцией, его начинает мутить. Вспомним, например, Блока…»

Да, конечно, взаимоотношения Поэта и Революции часто начинаются бурным романом и завершаются трагическим разрывом. И в фильме Митты, действительно, есть черты, указывающие на то, что у режиссера было намерение сделать фильм о Поэте и фильм поэтический. В начале картины Шагал из-за кадра говорит, что огонь пожара – первое, что он увидел по рождении,  -  навсегда определил его понимание красоты и колорит его картин. И фильм снят так, что по композиции кадров и по цвету (наверное, оператор использовал специальные линзы) похож на картины Шагала. (Правда, в отличие от Шагала, опус оператора «Шагала – Малевича» выглядит аляповато, но это уже вопрос вкуса, моего и Сергея Мачильского, R.C.C.) В минуту душевного замешательства  Шагала голова его вдруг переворачивается вверх тормашками и усаживается на шею макушкой. Одержимый супрематическими видениями Малевич стремительно идет по улице, и позади него возникают всякие полосы, круги и черные квадраты. Марк с Беллой красиво летают по небу. Все это, понятно, метафоры -  атрибуты так называемого «поэтического кинематографа». Но эти метафоры не подкреплены плотью фильма, который, в общем и целом, не стихи, а полубиография – полумелодрама.  Митта, опять же, мог бы сказать: «А если я добивался именно скрещения поэзии, биографии и мелодрамы?» Возможно. Но в таком случае он оказался плохим Мичуриным.

Финал фильма являет собой последнюю и крайне пафосную попытку все скрестить.  Чекисты ворвались в дом Шагала  - сейчас они схватят его, и стенки ему не миновать, столько уже на него нарыто компромата, - но тут вменяемо-прозаическое течение сюжета внезапно обрывается, и все, кого мы видели в фильме, взмывают под облака. Шагал взмывает, и Белла, и невинно убиенный ребе Айзик, и Наум, и коза, и корова, и даже Железняк, этот негодяй. Бог, мол, им всем судья, свихнувшийся век поставил этих людей друг против друга, а в том раю, который вымечтал гениальный художник в своей душе, они все сойдутся в кружок и – «мири-мири навсегда, кто поссорится, тот свинья» (читатель, помнишь ли ты эту детскую мирилку?) Я все-таки думаю, что негодяям и душегубам место в аду. В плане же художественном, я думаю, что попытка Митты покрыть грандиозным небесным куполом с летающими человечками все, что там было до того в картине, не удалась: сценарно-стилистические огрехи все равно выглядывают.  Пробуешь рассматривать  фильм как биографический - тебя переводят на поэтические рельсы, пробуешь двигаться по поэтическим – нет, давай перескакивай обратно на биографические. Итог:  ни то, ни се. В украинском языке есть слово «нiсенiтниця», чепуха то есть.

Уточнение. Не все взмыли, Малевич воздержался, крикнув Шагалу в небеса, что ему и на земле хорошо, потому что он повелитель пространств и еще что-то там.  Столкновение между двумя художниками, судя по названию картины, должно быть ее смысловым ядром, но оно не наполнено никаким символизмом и лишено драматического заряда. Да, Малевич, приглашенный Шагалом в сотрудники, чтобы месте с ним превращать Витебск в Город Солнца, начинает качать права, да, ученики Шагала перебегают к Малевичу.  Ну что ж, художники борются за контроль не менее ожесточенно, чем бизнесмены. А мальчики и девочки, как-никак, перебегают не от гения к ловкому халтурщику, а от гения к гению, просто один из них мистик или фантастический реалист, а другой – беспредметник, абстракционист. На вкус и цвет товарищей нет, так что какого-то определенного морального отношения к «измене» учеников  у зрителя не возникает.

Когда-то давным-давно Митта поставил фильм «Гори, гори, моя звезда» - трагикомедию о полубезумном режиссере-новаторе Искремасе (сокращение от «искусство революции – массам»), приезжающем в разгар гражданской войны из Москвы в украинское село, чтобы двигать в народ авангардное искусство. Мейерхольдовская заумь Искремаса, конечно, выше селянских голов, он едва не протягивает ноги с голоду, а под конец  это угодившее промеж жерновов гигантской междоусобицы зернышко нелепо и смешно погибает. В Библии сказано, что зерно, для того чтобы прорасти, должно умереть. Зрителям фильма предоставлялось самим судить,  оправдано ли романтическое безумие  Искремаса, проросло ли его искусство в будущее. Так что, на поверку, тот фильм 1969 года был вовсе не такой уж махрово «советский». Во всяком случае, он был далек от штампов советского кино,  заставлял людей задуматься. Оно и не удивительно: авторы сценария "Звезды", Ю. Дунский и В. Фрид, были не только большими мастерами своего дела, но и мудрыми людьми. В новом фильме Александра Митты матросня бросает интеллигента с моста в воду, чернь разбивает топорами рояль, улюлюкающая молодежь швыряет в костер свитки Торы и т.д.  Фильм махрово антисоветский, очень похвально. Но он использует скучные, навязшие в зубах штампы такого рода кино, не прибавляя зрителям ума и доставляя мало удовольствия.         

• Надо все же быть точным: ребе Айзика играет Дмитрий Астрахан, наш человек, а Беллу – Кристина Шнайдерман (не потому ли, что один из генеральных продюсеров фильма – Лариса Шнайдерман?)      

Автор С. Бакис

Написать письмо автору

 

По вопросам приобретения книги С. Бакиса «Допотопное кино»
можно обратиться по тел.: +38(067) 266 0390

 (Леонид, Киев).
или написать по адресу: bakino.at.ua@gmail.com

 

Уважаемые посетители сайта!

Чтобы оставить комментарий (вместо того, чтобы тщетно пытаться это сделать немедленно по прочтении текста: тщетно, потому что, пока вы читаете, проклятый «антироботный» код успевает устареть), надо закрыть страницу с текстом, т.е. выйти на главную страницу, а затем опять вернуться на страницу с текстом (или нажать F5).

Тогда комментарий поставится! Надеюсь, что после этого разъяснения у меня, автора, наконец-то установится с вами, читателями, обратная связь – писать без нее мне тоскливо. 
С.Бакис