В начале фильма – дореволюционные архивные кадры: мужики замедленно крутят огромное лежащее горизонтально колесо. Видимо, от колеса идет привод к чему-то, что работает благодаря его вращению, – но нам ни привода, ни этого предмета не видно. Только мужики замедленно крутят колесо.

Потом начинается фильм. Красноармеец Никита Фирсов возвращается с Гражданской войны. Вообще-то в кино такого показать нельзя: «кто-то возвращается с войны» - ведь это абстракция.  Можно показать, как человек едет в поезде, потом идет по дороге, потом стучится в дверь дома. В результате сложения этих картинок мы получим: «человек возвращается с войны». Но этот фильм  - о человеческом бытии, и он так сделан – таковы его ритм, оптика, монтаж, и такова его загадка, - что, без всяких претензий на символику, каждый его момент есть момент бытия. Никита идет по холмистой, зеленоватой, пустынной, тихой, отдыхающей от войны степи –  и его ходьба не проход из пункта А в пункт Б (в фильме нет ничего проходного, как нет проходных мест в Библии): это именно человек возвращается с войны. 

Городок, в который он вернулся, так же тих, как степь: кажется, в нем никто не живет. На самом деле это не так. Вот отец Никиты. Наверное, если зайти в другие дома, и там окажутся живые люди. Просто они не выходят, берегут силы – ведь они все голодны. Ну и, кроме того, во время войны бывают бомбежки; война – как бы одна сплошная бомбежка. А после бомбежки люди еще некоторое время не выходят на улицу: кто его знает, а вдруг еще не отбой?  

Как и все, сидит дома студентка-медик Люба. Люба... Никита любил ее до войны, и теперь, вернувшись, ему легко опять начать ее любить. Люба, может быть, раньше не любила его, то есть не замечала, и теперь ей нужно время, чтобы в него влюбиться. Но она понимает, что все равно полюбит его, и поэтому не мучает его необходимой женской игрой, а сразу соглашается на его любовь. Для игры сейчас нет времени и сил. Значит, мы опять увидели: вернувшийся с войны человек Никита полюбил девушку Любу, и она ответила ему взаимностью.

(Никиту играет Андрей Градов, Любу – Татьяна Горячева. Они не профессиональные актеры. Сокуров выбрал из за лица - обыкновенные лица русских людей... худые, продолговатые, одухотворенные лики иконных святых).  

Дальше видим: влюбленный человек приносит любимой хлеб. Любимая утолила немного голод и легла спать: когда спишь, о голоде забываешь. Влюбленный человек Никита сидит и смотрит, как любимая спит.

Так проходит несколько дней. Для человека, только что вернувшегося с войны, где каждая минута грозила смертью, каждая минута теперь до краев наполнена жизнью. Несколько дней после войны – это очень долго. За эти дни Никита успевает полюбить Любу 'до смерти, то есть до 'смерти, навсегда. И Люба уже любит Никиту. 

Несколько дней – очень долго. Через несколько дней наступает пора Никите и Любе жить вместе. Так ведется на свете, значит, и им положено. Любе хочется, чтобы Никита ее любил. На дворе уже весна, но простывший дом еще не согрелся: от любви Никиты ей станет теплей. Кроме того, от любви Никиты она родит ребенка.

Они ложатся в постель. Люба ждет любви, но ничего не случается. Никита не смог ее полюбить. Люба тихо плачет. Если Никита не полюбил ее – значит, он ее не любит. 

Люба умная девушка, но она не понимает, что Никита не может ее полюбить, потому что любит ее слишком сильно. Он любит ее как икону: иконы целуют, но не так, как девушек, целуют без объятий.

Никита видит, что своей громадной любовью он принес Любе горе. Но он ничего не может с собой поделать, не может поцеловать икону страстно. Чтоб больше не мучить Любу, он решает исчезнуть из ее жизни, вообще исчезнуть из жизни, не убить себя, нет: Никита солдат, а самоубийство – дезертирство, - но превратиться в невидимку, в мусор, в пыль земную.

Никита уходит в другой город и поселяется под лестницей при слободском базаре. За право жить под лестницей он исполняет обязанности дворника. Выметает сор, лужи, кровь, стекающую с мясных прилавков. Он недаром поселился при базаре – этим он хочет наказать себя: раз он не смог ответить плотской любовью на  любовь теплокровной девушки Любы – так вот же, живи теперь среди груд мяса и луж крови! В фильме есть эпизод, в котором мужик и баба долго разделывают, разрезают, разрывают, перебрасывают друг другу куски мяса, его много, на радостях, что они продадут это мясо и станут богатыми, пьяная баба вполуприсядку, оседая своим толстым задом и тряся грудями, замедленно пляшет. Никита смотрит на нее из-под лестницы, горько довольный: он придумал для себя правильное наказание. (Андрей Тарковский, много сделавший для того, чтобы защитить Сокурова, когда на него со всех сторон нападали, и которому посвящен фильм, считал этот эпизод гениальным).

Но вот Никиту навестил отец. Он сообщил ему: Люба хотела покончить с собой, но  у нее не вышло, теперь она хворает. Никита понял: раз так, то дальше жить в конуре – себя тешить. Только он может сделать так, чтобы Люба не умерла. 

Он возвращается в город, и приходит к Любе, и помогает ей остаться живой. А потом «он пожелал ее всю, и жалкая сила пришла к нему. Однако Никита не узнал от своей близкой любви с Любой более высокой радости, чем знал ее обыкновенно, - он почувствовал лишь, что сердце его теперь господствует во всем теле и делится своей кровью с бедным, но необходимым наслаждением». Так написал Андрей Платонов в рассказе «Река Потудань», и мы это понимаем из фильма Александра Сокурова. Режиссер, сумевший передать зрителям, как сердце человека делится кровью с бедным, но необходимым наслаждением, - большой режиссер.

Фильм кончается, как начинался: мужики крутят колесо. Кадры документальные, Никиты среди них, конечно, нет, - но он теперь среди них, среди тех, кто впряжен в колесо и крутит его. А зачем его крутить? Ведь ни шкива, ни того предмета, который работает от вращения колеса, не видно? Да, не видно. Может быть, их и нет вовсе. Но надо крутить. Так ведется, таков удел человеческий. Отшельническая конура под лестницей - слишком большая роскошь. "Надо было жить и исполнять свои обязанности"* (Неспроста в этом фильме несколько раз показываются дореволюционные фотографии большого Любиного семейства: это люди русские, русский народ. Народ -  это кого народили. Сколько этого народу погибло от белых и красных, от беды и чумы... Никита мужчина – значит, должен впрячься в колесо сансары, чтоб убыток русского народа восполнился).    

Жалкость физической силы. Главенство духа над плотью. Компромисс духа с плотью. Начиная с этого дебютного фильма и вплоть до «Фауста», своей последней и прославленной работы, Сокуров всегда говорил об этом. Кого-то подобные темы заинтересуют, кого-то оставят равнодушным. Безразличный к хвале и хуле, Сокуров продолжает говорить одиноким голосом человека.

* Так написал в конце своего романа "Разгром" громивший Платонова Александр Фадеев.