О чем фильм? Конечно,  в первую  очередь, это две  разные истории  любви.

 

Первая – история  «Эдакой золушки статистической», как говорила об этой роли Алиса Фрейндлих. Золушка стат.-управления. 

 

Но почему Золушка? Золушка бедная, всеми обижаемая, нежная, тонкая. А здесь «железная стат. леди». Ни на что  уже не надеявшаяся,  совершенно сознательно поставившая крест на своей личной жизни, еще очень молодая и интересная женщина с головой уходит в работу. Чтобы не думать, не видеть счастливых людей вокруг (ибо взгляд человека выхватывает из многообразия увиденного именно то, на что смотреть не хочется), не жалеть себя. И делает успешную карьеру директора института. Какая же из нее Золушка? 

А прекрасный принц – рядовой сотрудник с весьма средними в статистике способностями, двумя маленькими детьми, которых он воспитывает один. 

И в результате таки история Золушки! Потому что железная леди оказывается на самом деле нежной и беззащитной, а кабинет и директорство – это защитная толстая броня, чтоб через нее не проникал ни единый лучик обиды на неудавшуюся личную жизнь. Сильная женщина не будет плакать или жаловаться. Она идет работать и еще раз работать. И находит в этом свое мнимое, временное спасение.

 

А с виду невзрачный, вроде бы маленький человек, обладает таким мощным характером, а поступки его согласованы с такого уровня кодексом чести, что перестаешь замечать и неправильность черт лица, и  природную робость и застенчивость, и неуверенность в своих силах и возможностях. А внешне успешный красавец, «плей-бой» с широкими плечами, уверенный в своей неотразимости, гордо шествующий по жизни и поглядывающий на окружающих свысока, оказывается подонком. И грош цена этой видимости успешности, добытой ценой череды мелких пакостей, а мелкая пакость – первая ступенька на пути к подлости и предательству.

 

А вторая история, разворачивающаяся в это же время в том же стат.-управлении, – это совсем не история любви, а робкая, неумелая, неправильная, глубоко подсознательная попытка, заведомо обреченная на провал: вот взять и убежать назад, куда-то далеко, в старое, пусть не сложившееся  когда-то давным-давно, счастье. Попытка что-то вернуть из прошлого, как спасение от безнадежности и унылости настоящего. 

Но перестраивать старые, развалившиеся замки – занятие пустое и беспощадное по отношению к самому себе, а часто и к окружающим, которых пытаются вовлечь в это бессмысленное строительство. 

 

Героиня Светланы Немоляевой (замечательной, тонкой, талантливой актрисы) этого не понимает. Не может и не сможет понять. Она устроена по-другому. Ее жизнь по графику: «дом, работа, дефицит» и глубоко спрятанная неудовлетворенность этой «налаженной», с виду вполне гладкой, как кошачья шерстка, жизнью, приводит ее к необдуманным поступкам и ошибкам. Сначала она пишет любовные письма недостойному человеку, которого когда-то любила. Потом признается ему в любви, давно на самом деле прошедшей. 

А ее «герой» предает и ее саму, и ее отношение, и вообще все, что было хорошего в их когда-то давнем студенческом неумелом романе. Он, наверное, всегда был слабым. Просто она наивно этого не замечала, а скорее, не хотела замечать.

Это фильм об одиночестве каждого из нас, очень часто так талантливо замаскированном, так глубоко спрятанном даже от самого себя, что оно становится  незаметным для постороннего глаза. 

 

 

В фильме легкая, мягкая, завораживающая музыка Андрея Петрова, много песен.

Стихотворение Эльдара Рязанова «У природы нет плохой погоды» знают даже те, кто никогда фильм не смотрел. 

Андрей Мягков говорил, что в этом фильме Рязанов доверил ему впервые петь самому. (В «Иронии судьбы», к слову, все его песенные номера звучат в исполнении Сергея Никитина.) И получилось мягко, лирично, как-то по-домашнему тепло. И правдиво. 

 

А вот сейчас речь пойдет  вовсе не о любви, а о том месте, в котором разворачивается все действие фильма – стат.-управлении. Фон, на котором происходят все описанные  события, стоит особого внимания, ибо без него все происходящее было бы не таким сочным, ярким и остроумным.

 

В каждом уважающем себя крупном городе всяких управлений типа нашего по фильму было или много, или очень много. Назывались они причудливо: обязательно впереди в названии присутствовало что-то «гипро», а дальше по специфике: гипробум, гипромаш и прочие  Выглядели они к началу 90-х годов тоже как близнецы-братья: большинство располагалось в серых панельных зданиях с разным количеством этажей, но с одинаковыми принципами построения фасадов, козырьков над входами, окнами и другими деталями, при помощи которых здания обычно украшают. Но никаких украшений не было. Все это были так называемые «типовые проекты», привязанные к местности с разной степенью умелости.

 

И, как здания были похожи одно на другое, так и устройство контор, в них располагавшихся, мало чем отличалось принципиально.  Разве что степенью секретности, видами так называемого допуска. И, конечно, видами деятельности, теми же СТАТ, БУМ или МАШ.

 

Рассмотрим стат-управление в разрезе.

 

Если контора существовала давно, то реально работающих или хотя бы  умеющих работать людей в ней было не  так много. Постепенно заведение обрастало друзьями директора, детьми друзей главного инженера, бывшими сотрудниками из других городов  и прочими. И далеко не все они могли качественно выполнять свою работу. Историей про то, как один деятель из отдела электриков несколько раз стирал с чертежа колонну, потому что она мешала ему провести кабель, я иногда до сих пор развлекаю друзей. Бывало, что скажешь. 

 

Основной особенностью конторы, как и всей системы в целом, собственно, было то, что зарплату  аккуратно платили. Маленькую, инженерную, но платили 5-го и 20-го, как было положено по закону.

Поэтому количество выпущенных проектов, сделанных чертежей, отправленных отчетов и рассчитанных смет не очень волновало. Конечно, некие сроки были, но они вполне позволяли не торопиться. А так как большая часть всего, что создавалось за этими серыми стенами, навсегда уходило в архив, или, как говорил мой отец, «в корзину», то ответственность была минимальна.

 

Конечно, не хочу никого обижать, исключения были. И калушский, и первомайский  химические заводы, в проектировании которых принимали участие мои родители, потихоньку еще дымят. 

 

Итак, времени было много, поэтому работники с удовольствием предавались двум совершенно неотъемлемым для заведения вещам: общественной работе и сплетням.

 

И именно в конце 60х, начале 70х годов расцвет этих организаций достиг предела. И в 1977 году вышел на экраны фильм «Служебный роман».

 

Итак.

Есть директор, которая тащит на себе неимоверного размера ворох обязанностей. Она-то работать как раз умеет. И в статистике понимает. Но жертвует ради всего этого личной жизнью, о чем уже все сказано.

Есть новый зам., наверняка «блатной» («блатной» – это устроенный на работу по блату, а не принадлежащий к воровским структурам), потому что и так понятно: в статистике он не очень. Его явно «спустили» откуда-то сверху. Посидит и пойдет себе по карьерным ступенькам дальше. Топ-топ. Толку от него не много, но раз уже спущен – так пусть сидит. Ему же зарплату государство платит. А ничего не умеет – так с «верхом» не спорят. Да и не для того он сюда отправлен, чтобы работать.

 

Есть секретарь, вернее, секретарша директора. Она на работе не загружена: и по телефону поговорит, и вязать успевает и еще много всего. «Оклад у нее секретарский, а наряды сплошь заграничные» – эта цитата знакома всем: и тем, кто смотрел и тем, кто не смотрел фильм.

 

И еще пара персонажей. Тетушка, которую «выдвинули на общественную работу и никак не могут задвинуть обратно» – знаменитая Шурочка в  замечательном исполнении Людмилы Ивановой. Когда ее попросили пройти на рабочее место и поработать, она и не сразу вспомнила, где же она, черт возьми, работает. 

 

И рядовые сотрудники. 

Они вроде что-то считают (чертят, пишут) или делают вид. Кому как удается. И каждую минуту  все начеку. Стоит пройти легкому слушку, как весь институт уже в курсе, обсуждает, гудит. Помните: «Вот, это она в жутких розочках», и все поворачиваются, как по команде.

На это есть время, есть энтузиазм. А что еще делать, когда карьерный рост возможен только когда уйдет на пенсию начальник (и то, если повезет и не «спустят блатного»), зарплата все равно идет, а уволить нельзя по закону. Так и проносится вся жизнь за одним и тем же столом или кульманом.  Миг - и прошла, пролетела. 

Душно, неинтересно, скучно, бесперспективно.

 

В 1997 году я разговаривала с одним израильтянином. Он «в стране» тогда жил уже лет 25, так называемый «ватик». Как-то зашел разговор про «Служебный роман». 

«Какой скучный фильм, - заявил мой собеседник, – Я его даже до конца не досмотрел». 

Потом оказалось, что он спортсмен, член сборной Союза по альпинизму. Правильно, ему скучно. Он же не работник стат.- управления. Ему и не понять. 

 

Никогда не перевести и не понять этот фильм американцу или англичанину. «Как это может быть? – спросит англичанин,– Она не помнит, где работает. И ее не уволили?» Его изумлению не будет предела. 

«Как это» – спросит американец,  – «Она получает зарплату, но не приносит фирме прибыли? Как это может быть!»

Это может быть. Это могло быть. Могло быть только в Советском Союзе. К счастью, Союза  нет. И нет, развалились, распались в тяжелых перестроечных буднях статистические конторы из «Служебного романа». 

Все, кто не могли приносить прибыль, пали жертвами хозрасчета и пошли искать себе другую работу. 

 

Просто так, к слову замечу, что недаром именно на 60-е, 70-е годы приходится рассвет советского так называемого «самодеятельного» спортивного туризма. Огромное количество молодых и не очень молодых людей путешествовали по стране с рюкзаками. На высоту 2500-3500 и выше не заберется стукач, можно говорить все, что думаешь. Рядом надежные друзья – не предадут, не бросят, не оставят. И перед тобой вся красота и величие гор. Вот где можно и показать и проверить себя. И друзей найти настоящих. 

А приезжаешь в родной город – и: «Привет, родная контора!» – та же тоска и духота. Так и жили от похода до похода.

 

Кстати, одной из самых уязвимых категорий репатриантов в Израиль или эмигрантов в США были работники подобных заведений. Конечно,  далеко не все, но очень многие. Привычка приходить в одно  и то же место, садиться за один и тот же стол много лет подряд, привычка получать гарантированную зарплату без особой ответственности и полное неумение как-то представлять и рекламировать себя. Понятие того, что работник – это товар, и  продать себя нужно максимально выгодно (как бы это на первый взгляд цинично не звучало), никак не укладывалось в их бедных головах.

Многие по этому (с их точки зрения, светлому времени) до сих пор скучают. Но мы простим им это, ибо, единственное, что может служить им оправданием, это слова А. Городницкого: «Ностальгия – тоска не по дому, а тоска по себе самому».

 

СССР, к счастью, уже нет. Мы давно другие. Мир вокруг нас другой. 

А устарел ли фильм «Служебный роман»? 
Как вечная история любви, как талантливое, остроумное, великолепно сыгранное, разошедшееся на цитаты произведение киноискусства, – конечно нет.

И совсем не важно, что кое-какие реалии из этого фильма нам уже сложно объяснить нашим детям.

"Андрей Петров – Евгений Евтушенко. Поет Андрей Мягков "