Новый фрагмент
Главная » Новые фрагменты » Эрик РОМЕР |
«Летняя сказка»
«Летняя сказка». Реж.Эрик Ромер. Франция. 1996 Короткий фильм в нижнем видеоролике - дань памяти выдающемуся кинорежиссеру Эрику Ромеру, ушедшему из жизни 11 января 2010 года. Он сделан Годаром по просьбе кинокомпании Les Films du Losange, выпустившей почти все ромеровские фильмы. Годар обращается к 50-м годам -- к тому времени, когда они с Ромером и другими представителями «банды Шерера» активно занимались кинокритикой, писали для «Cahiers du Cinéma» и других журналов, снимали свои первые короткометражки (третий фильм Годара -- «Всех мальчиков зовут Патриками» -- снят на основе ромеровского сценария). «Мне трудно было сказать о нем что-то другое. Мы не можем говорить о людях, когда у нас с ними остается мало общего», - объясняет Годар в интервью Жану-Марку Лалану. Текст фильма довольно сложный, потому что состоит, в основном, из имен и названий (мест, фильмов). Неподготовленный зритель рискует в нем «ничего не понять» (то есть не уловить вербальных смыслов), но стоит помнить отношение самого Годара к вопросу понимания («Когда я слушаю диск Мадонны, я не понимаю слов, но я понимаю диск»). Эта поэтическая миниатюра соткана из очень личных образов, воспоминаний, что и делает его сложным в плане восприятия «информации». ------------------------------------------------------------------------------------------ ------------------------------------------------------------------------------------------ А мне всегда чего-то не хватает: зимою - лета... Из песни Медсестры любят больных-штангистов, землекопов. У них руки жилистые, вену легко найти. Критики любят авторов-штангистов, землекопов – они поднимают проблемы, копают глубоко. Когда пишешь о Бергмане, Тарковском или фон Триере, есть во что воткнуть критическую иглу. Фильмы Ромера и, в частности, «Летняя сказка», номер три по порядку создания в его цикле «Сказки о четырех временах года», что угодно, но не фильмы-труженики. Они как ветерок, и никаких проблем этот ветерок на своих легких крылышках не несет - просто картинки, настроение, тон. В данном случае, молодой человек, почти юноша Гаспар (Мельвиль Пупо), математик и музыкант, приезжает на побережье Бретани в отпуск, надеясь встретиться здесь с Леной, девушкой, которую он любит (или ему так кажется). Но Лена всё не приезжает, и пока Гаспар ее ждет, он знакомится на пляже с другой девушкой, Марго, у них начинается что-то вроде романа. Марго студентка-этнолог, она приехала в этот городок, чтобы отдохнуть и одновременно подработать - устроилась официанткой в ресторане своей тетушки. Значит, встретиться с Марго в любое время суток нельзя. В перерывах между Марго Гаспар знакомится с Солен, у них начинается что-то вроде романа. Наконец, приезжает Лена, у Гаспара начинается что-то вроде романа и с ней. Совсем запутавшись, он цепляется за какой-то предлог, чтобы уехать, одним махом разрубив все три узла. Такая вот история. Тот, кто предположит, что она из тех, что изобилуют смешными поворотами, типа Гаспар в кровати с Солен, а в это время в дверь стучит Марго, или все три девушки одновременно являются на свидание, попадет пальцем в небо. Во-первых, симпатичный долговязый Гаспар нисколько не дон-жуан, его романы закручиваются сами собой и – при том, что каждый непохож на другой, - не заходят слишком далеко. Во-вторых, Гаспару вполне удается маневрировать между Марго, Леной и Солен, избегая их столкновений на пятачках водевильных qui pro quo: для этого и побережье Бретани, и досуг нашего волокиты поневоле достаточно просторны. (Оператор Диан Баратье сняла фильм так, что каждый кадр полон воздуха и воли, простора и покоя). Это не комедия, вообще не «жанровый» фильм – «Летняя сказка» скорее похожа на картину, снятую скрытой камерой. Но зачем далеко ходить в поисках маркера ее стилевого своеобразия, когда таковой подсказан ею самой: кинодневник. Фильм состоит из множества маленьких частей, которым предшествуют титры: день недели такой-то, число месяца июля такое-то (потому что эта сказка случается во второй половине июля). И потом что-то незначительное происходит... или ничего не происходит, просто Гаспар обменяется парой фраз с Марго или позвонит по телефону Солен, которая ответит, что сегодня вечером она, увы, занята. Если взять фильм в целом, то в нем, в итоге, тоже ничего не произошло, он кончается как раз в тот момент, когда что-то, наконец, произойти могло бы. Но тут-то Гаспар и сматывает удочки – именно для того, чтоб ничего не произошло. Летняя сказка, фильм о лете, о том, как пролетали летние дни. Ничего не случается - как это бывает в детстве, в молодости. То есть много всякого случается в ранние годы, но вроде бы и ничего. Жизнь впереди еще такая долгая, что кажется: то, что случается, это пустяки, только предисловие. К старости наоборот: ничего уже не случается, но жизнь полна знаковых событий: будто равномерно ударяют кувалдой по голове (в молодости – будто ветер волосы ерошит). Кроме того, дети и люди молодые больше похожи друг на друга, чем взрослые, в них меньше индивидуальности (то есть ее, может быть, и больше, но молодые на ней не настаивают). Основная часть действия фильма происходит на пляже, мы успеваем подробно рассмотреть фигуры действующих лиц. Гаспар худой, длинноногий, ходит в черных, напоминающих «семейные», но не настолько нескладных трусах. Марго светлая шатенка, тело ее как будто сделано из одного куска меди, оно простое, ладное и крепкое, в нем нет загадок: если бы Марго ходила по пляжу голой, этом не показалось бы неприличным. Лицо Марго такое же простое, честное и приятное, как ее тело. Солен брюнетка, она очень сексуальна, низ ее тела изогнут назад, грудь изогнута вперед – это девушка-бригантина. У нее маленькие глубоко сидящие, как бы слепые от страсти глаза. Лена худощавая блондинка, у нее правильное лицо с раздвоенным подбородком, слишком крупная голова и стройное, но какое-то пресное тело – если тела бывают пресными. Как видим, девушки разные. Но они еще не настолько разные, какими станут лет через десять. Пока что они разные – но и более-менее одинаковые: привлекательные молодые девушки. (Все молодые девушки привлекательны). Я сказал, что этот фильм похож на документальный и употребил слово «настроение». Теперь пора в противовес добавить, что это, тем не менее, очень точно рассчитанный, срежиссированный фильм, и притом не настроенческий, не лиричный. Настроения, метаморфозы смутных чувств, молодая душевная сумятица – это то, что в фильме рассматривается и, можно даже сказать, исследуется, его тема; но как произведение искусства это фильм человека взрослого, много понимающего, много знающего о природе чувств, и притом человека, привыкшего выражаться лаконично, сдерживаемого хорошим вкусом и живущего не в меньшей степени умом, чем сердцем. Те, кто не видел этого фильма, но читал Монтеня, могут представить, что он снят этим великим мудрецом. В таком представлении не будет большой ошибки: Эрик Ромер любил Монтеня и скорее, чем любой другой французский режиссер, может быть назван Монтенем от кино. Монтень, как положено мудрецам, говорил не об индивидуальном, а об общем, однако проникал в это общее, в законы человеческой души так глубоко, что читающему «Опыты» кажется, что Монтень говорит о нем. Камера Диан Баратье легка и подвижна, в фильме нет крупных планов – для чего? ведь в Гаспаре и трех его подругах нет ничего особенного, люди как люди, молодые люди, - но на самом деле Ромер выбрал этих четырех с проницательностью психолога и физиономиста. Тела девушек соответствуют их темпераментам, а темпераменты их определяют особенности каждого из трех романов Гаспара (сам он еще слишком аморфен, чтобы задавать тон в отношениях с женщинами). Простая, добрая и ясная Марго воплощает тип женщины-друга. Гаспар не только делится с нею своими сердечными тайнами, но и вовлекает ее в тягомотную диалектику мыслей и чувств незрелого, неоформившегося как homo socialis и homo amoris молодого человека. Так, как он предстает в своих нескончаемых исповедях, несколько флегматичный с виду Гаспар – душа мятущаяся, раздираемая полярными влечениями, ни в чем не находящая себе успокоения; он пассивен и амбициозен, жаждет общества и одиночества, любит и презирает мир, хочет любви и бежит от нее, etc., etc. Пожалуй, он не красуется и не драматизирует... но его полярности взаимоуничтожаются, и в результате получается обыкновенный молодой человек по имени Гаспар, до того пока что разный, что еще никакой. Или такой, как все. (Ну кто в молодости не раздираем противоречивыми порывами?) Гаспар так увлечен своим самокопанием, что совсем забывает о том, что друг-то Марго друг, но она и женщина, которой обидно быть только другом. Впрочем, обида Марго тоже умеренна: не вполне еще женщина, она не устала примерять на себя разные образы, как примеряют платья: образ мудрой наперсницы мужчины ей интересен, и она старается не выходить из него. Солен воплощает чувственность, и Гаспар, когда он с Солен, не философствует, а действует. В меру своей опытности и нахальства он домогается близости – но и мера эта невелика, и Солен твердо заявляет: «Я никогда не сплю с парнями, с которыми еще как следует не познакомилась». (Никогда... со сколькими же парнями она познакомилась как следует? Вряд ли с так уж многими. Это, кстати, общая черта всех четырех: они стараются представить свой скромный опыт как освященную временем привычку. Гаспар, например, говорит: «Когда я начинаю сочинять песню, я обычно...» Сколько песен, интересно, он сочинил, чтобы что-то в этом деле уже стало для него обычным?) С холодноватой блондинкой Леной Гаспар погружается в невротическую сложность отношений полов. Большеголовая Лена, кажется, больше рассуждает о любви, чем хочет ее. На самом-то деле, мысли о сексе ее отвращают и пугают, но, не желая в этом себе признаться, она убедила себя, что все станет на свои места, как только придет большая любовь. А пока что она закатывает бедному Гаспару истерики, не позволяя ему дотронуться до себя, даже если он просто хочет ее немного успокоить. Отношения Гаспара с каждой из девушек серьезны, но сама эта серьезность чуточку смешна, потому что ничто в них не доходит до конца – все это только пробы пера, попытки, эскизы будущих отношений, точно так же как тела этих молодых людей – эскизы их тел в зрелости, когда всё, и тела, и характеры, и отношения, гипертрофируется до резкой индивидизации. Гаспар однажды говорит Марго примерно следующее: «Все вокруг случайно, и кажется – вот-вот какая-нибудь случайность превратится в нечто законченное и очень важное... но этого почему-то никогда не происходит». Таков и сам фильм, напоминающий облако или масляное пятно: еще немного, и из этих суматошных романов выкристаллизуется настоящий Роман, но нет, в последний момент все как-то рассасывается. И в этом нет ничего ни хорошего, ни плохого, просто «Летняя сказка» - фильм не о любви, а о любви к любви, о ее предчувствии, предвкушении, поисках; о превратностях текучих, неуверенных в себе чувств, об игре предлюбви и случая*. Фильм сверкает всеми красками жизни, но... эта цветастая карусель вертится так быстро, что все цвета сливаются в белый: цвет листа, с которого начинается всякая молодая жизнь, и цвет неутомимо изменчивых облаков, и цвет волос Эрика Ромера, поставившего этот фильм о молодых и для молодых (но и для зрителей всех возрастов), когда ему было 76 лет. Те, кто молод, ощущают бытие как тревожную сумятицу и сплошную неопределенность - но когда-нибудь, оглянувшись назад, они догадаются, что имя той тревожной сумятице, когда ничто еще не закаменело, не окуклилось и не обрело окончательную форму, настоящее имя ей было - свобода. В сущности, на каком-то последнем уровне «Летняя сказка» и есть фильм о свободе, о вольности. Вот начало песни, которую весь фильм, тренькая на гитаре, сочинял Гаспар: Я от корсаров родилась, Оттого пираткой назвалась, И больше всего на свете Люблю я море и ветер. Когда Солен поет эту песню на борту катера во время морской прогулки, волосы ее под ветром отлетают назад, в ту же сторону, куда изогнулась ее гибкая, изящная корма, и в этот момент она становится еще больше похожей на поднявшую паруса бригантину. * «Игра любви и случая» - так называется комедия французского драматурга 18-го века Пьера Мариво, с чьим именем связано понятие мариводаж - изысканный и даже вычурный галантный стиль, отличающийся, по определению одного французского критика, «тончайшей смесью метафизики и тривиальности, двусмысленных чувств и просторечных оборотов» (Википедия). Фильмы Ромера – самый совершенный мариводаж, какой только можно себе представить. Эрик Ромер (настоящее имя – Жан-Мари Морис Шерер: 1920 – 2010) | |
Просмотров: 2198 | Рейтинг: 5.0/1 |
Всего комментариев: 0 | |