В этом году исполнилось сто пять лет со дня рождения и пятнадцать лет со дня смерти известного американского кинорежиссера Фреда Циннеманна (1907-1997). Он родился в Австрии в еврейской семье, его отец был врачом. Переехал в США в конце 20-х,  работал в Голливуде в разных качествах, пока в 1942-м году не сделал свой первый фильм.  Циннеманн отличался от других американских деятелей культуры еврейского происхождения, эмигрантов и не эмигрантов, большей определенностью своих гражданских позиций и своего отношения к еврейской теме. В знаменитой драме Артура Миллера «Смерть коммивояжера» главный герой, Вилли Ломен, по всей видимости, еврей, но об этом надо догадываться. Вуди Аллен по поводу своего еврейства вечно иронизирует и отшучивается. Граучо Маркс, вопреки  фактам, утверждал, что он не еврей, и его еврейство проявлялось лишь в характере его юмора: «Я не хочу быть членом того клуба, в который меня согласны принять», - только неизбывный еврейский комплекс неполноценности мог подвигнуть Граучо на такой парадоксальный афоризм.  Что же касается Циннеманна, то по меньшей мере в трех его картинах: "Седьмой крест" (1944), "Обыск" (1948) и "Джулия" (1977), -  не только евреи недвусмысленно названы таковыми, но еврейская тема находится  в фокусе. В авторитетном списке Катрин Бернхаймер «50 лучших еврейских фильмов» «Джулия» числится под номером 36.

Фильм поставлен по одноименным воспоминаниям писательницы и драматурга Лилиан Хеллман из ее книги «Пентименто» (1973), что по-итальянски значит «раскаяние». В 1984-м году психиатр Мюриел Гардинер обвинила Хеллман  в том, что  та "похитила" ее биографию, чтобы использовать в своем мемуаре о Джулии. Дело не дошло до суда только потому, что Хеллман в том же году умерла. (Сам Циннеманн говорил в интервью, что Хеллман вообще постоянно врала: "Она присвоила себе половину войны в Испании, а вторую, так уж и быть, уступила Хемингуэю. Мы с ней возненавидели друг друга в конце концов"). В общем, в эти дела лучше не вмешиваться. Поговорим лучше о фильме.

Действие разворачивается в 30-е годы. Неразлучные подружки Лилиан и Джулия вначале предстают подростками. Первая происходит из состоятельной еврейской семьи, вторая - дочь английских аристократов, живущая у своих американских grandparents. Обе девочки норовисты, с сильными характерами, но главенствует в паре, несомненно, Джулия. Как-то во время прогулки они подходят к высокому берегу ручья, на другую сторону которого перекинуто бревно. Джулия без колебаний проходит по нему, Лилиан не решается. «Если боишься, не переходи, - говорит Джулия. – Ведь можно перейти вброд». Но Лилиан пересиливает себя, ступает на бревно, проходит несколько шажков и, поскользнувшись шаткими ногами, повисает на бревне. Джулия проходит по бревну назад и помогает подруге. 

Бабушка с дедушкой везут Джулию в путешествие по Египту. Девочка возвращается оттуда потрясенная: «Если бы ты знала, - гневно рассказывает она подруге, - в какой нищете там живут люди. А рядом роскошные дворцы!» Джулия еще не заметила социальных контрастов в той стране, где она живет, - но прозрение не за горами. У нее врожденное чувство справедливости и, как это бывает свойственно личностям выдающимся, она развивается стремительно и бурно. Лилиан еще остается наивным тинейджером, когда Джулия уже сформировавшаяся личность, чья упрямая независимость и стальная воля предвещают не только значительные свершения (в пятнадцать лет она понимает Эйнштейна, пишет хорошие стихи), но и нелегкую судьбу. В этой красивой девочке с яростно-синими ирландскими глазами и медвяно-золотыми локонами, делающими ее похожей на легендарную леди Годиву,  уже созрела решимость, которая не покинет ее до конца: жить для других, для исправления мирового зла, и если понадобится – на пути к этой цели пожертвовать собой.

Потом подруги расстаются, Джулия уезжает в Англию учиться на врача в Оксфорде, Лилиан остается на родине, избрав стезю писательницы. Каждая живет как может. Точнее, жизнь Лилиан, как почти у любого из нас, - равнодействующая между тем, чего она хочет и чего требуют обстоятельства. Жизнь Джулии  в точности такова, какой она желает, чтоб ее жизнь была. Ей удается так жить благодаря той самой стальной воле, и еще безжалостности к себе, а возможно - кто знает? - и к другим: то, что грозит отклонить стрелу жизни от кратчайшего пути из А в Б, без колебаний отрезается.  

В иные времена, в ипостаси инквизитора, народовольца или большевика, такой человек мог бы показаться страшноватым, – но пришло время, когда только такие, как Джулия, могут спасти мир. Не доучившись, она переезжает в Вену, сначала сочетает антифашистскую деятельность со стажировкой в клинике Фрейда, потом уходит  в подполье, тратит все свои деньги на его нужды. Во время погрома она бесстрашно бросается на помощь еврею, которого вот-вот сбросят с балкона - и летит с балкона вслед за ним.

Лилиан как раз находится в Вене, она разыскала Джулию в больнице, у той выглядывает из гипса только покрытое синяками лицо. На вопросы Лилиан она что-то шепчет по-немецки... всюду гестаповские шпики, они не должны узнать, что она американка.

Потом след Джулии теряется, на письма она не отвечает, дозвониться до нее невозможно. Наконец она связывается с Лилиан сама – и это не связь подруги с подругой, а связь подпольщицы с тем, кто может помочь. Лилиан,  ставшая прогрессивным драматургом с антифашистскими убеждениями, приглашена на писательский съезд в Москву, и Джулия просит ее остановиться в Лондоне, где ей передадут нечто важное, а потом остановиться в Берлине, где у нее это важное заберут.  Лилиан соглашается, и тихий интеллигентный человек передает ей в Лондоне 50 тысяч долларов для нужд венского подполья – деньги пойдут на откуп евреев и антифашистов из концлагерей. Человек говорит Лилиан: «Если вы не хотите это делать, вы можете отказаться». Помните: «Можно перейти ручей вброд»? Живущие на острие ножа знают: самые большие беды приносят не предатели, а люди слабые, взвалившие на себя непосильную ношу. Лилиан, подумав, соглашается, и следует необыкновенно напряженная часть фильма – путешествие на поезде в Берлин. Соседками Лилиан по купе оказываются две женщины, молодая и средних лет, которые стараются подсказать ей, где держать передачу с деньгами, как отвечать проводнику, как вести себя, когда немцы проверяют документы на границе, - Лилиан никак не может понять, что это подпольщики ведут ее, и дело едва не кончается катастрофой. Короткая встреча с Джулией в берлинском ресторанчике – опять не встреча подруг, а встреча подпольщицы с контактом. Лилиан с ужасом обнаруживает, что у Джулии нет ноги... Джулия говорит Лилиан: «Ты теперь не просто моя подруга – ты помогла нам»; Джулия ставит помощь в деле выше юношеской дружбы - обыкновенной женщине Лилиан такого не понять и не принять. Прежде чем они расстанутся,  Джулия попросит Лилиан в случае своей смерти позаботиться о ее маленькой дочери, объясняет, как ту разыскать. Дочь зовут Лили... услышав это, Лилиан чуть не разрыдалась. Потрясает мгновенный, как синяя молния, взгляд непоблекших  глаз Джулии, которым она пресекает сантименты - в нем все: «я все помню, я люблю тебя, но не до слез, мы обращаем на себя внимание, нам пора расстаться, нам пора расстаться навсегда». Великая все же артистка Ванесса Редгрейв! 

Когда после войны  Лилиан попыталась разыскать Лили, она узнала, что  гестапо выследило не только мать, но и дочь, и уничтожило обеих.

Фильм замечателен по нескольким причинам, благодаря таланту его создателей и ненатужности, удачности его формы, идеально соответствующей тому, о чем он говорит.

Удачно, что на роль Лилиан выбрана не мягкая, лиричная актриса, а сильная и волевая Джейн Фонда. В результате получается так: да, Лилиан не слабачка, но ее воля направлена на личное, - дружбу, любовь, писательство, - как воля самой Джейн Фонда направлена на аэробику и феминизм. Воля же Джулии вся сосредоточена на сверхличном, как воля великой актрисы Ванессы Редгрейв гораздо больше, чем на профессии, сосредоточена на троцкизме, антиглобализме, помощи палестинским беженцам/чеченским борцам против имперского гнета и прочем самосжигающем левачестве.

Фильм построен в форме воспоминаний, которая в данном случае не банальна, содержательна: временные разрывы во встречах двух подруг позволяют показать необратимые, страшные и трагические изменения в характере и даже внешности Джулии на ее крестном пути. (Каждый, кто был в юности дружен с выдающимся человеком, встречаясь с ним впоследствии периодически, испытывал это шоковое ощущение, словно ты стал участником эйнштейновского мысленного эксперимента с близнецами: время текло для вас по-разному, ты все тот же, а он совсем новый человек).     

Изменения Джулии есть редукция, сокращение шагреневой кожи ее существования по всем возможным параметрам: усушается  вся широта проявлений сверходаренной личности, разнообразие ее интересов; прерываются личные связи, учеба; укорачиваются чудесные локоны, и даже – ужас, ужас! – отсекается нога.

А подруга Джулии... все остается при ней. Циннеманн далек от того, чтобы укорять Лилиан за ее долгую жизнь, ее преуспеяние. И все же этот фильм заставляет подумать о том, что благополучие Лилиан, как и каждого из нас, оплачено обрубленной судьбой героя. Однажды Джулия удивленно сказала: «Не понимаю, как люди могут не видеть, что происходит вокруг!» Кто слишком зряч – не бывает благополучен. 

 

      

Чтобы оставить комментарий (вместо того, чтобы тщетно пытаться

это сделать немедленно по прочтении текста: тщетно, потому что,

пока вы читаете, проклятый "антироботный" код успевает устареть),

надо закрыть страницу с текстом, т.е. выйти на главную страницу, а 

затем опять вернуться на страницу с текстом.Тогда комментарий

поставится! Надеюсь, что после этого разъяснения у меня, автора, 

наконец-то установится с вами, читателями, обратная связь - писать

без нее мне тоскливо.     С.Бакис