Десять лет назад, в июле 2002-го года, произошел очень странный случай. На углу Brighton Beach Avenue и Brighton 6-th st., на которой живет моя мама, находился самый старый в Бруклине русский салон видеопроката. Он возник, думаю, где-то в  начале 80-х, когда советские фильмы на кассетах VHS еще попадали в Америку непонятно как, контрабандно, многие ужасного качества, черно-белые вместо цветных и т.д. Но - очень, очень много, и главное - не только "культовые" картины вроде всяких "Белых солнц пустыни" и "Москва слезам не верит", а всё что угодно. Для меня это было очень дорого, мне как-то грело душу, что есть такое место. Я приходил в этот магазин и часами рылся в каталогах: тысячи фильмов, я мог даже ничего не взять, мне достаточно было просто читать названия и убеждаться, что вся эта дребедень, что-то такое, что помнит и любит во всем Нью-Йорке, скорее всего, только один человек - я, лежит вот тут, под моими ногами. Да, под ногами: всякая неходовая старина хранилась у них в подвале, в самых дальних загашниках. Я всегда удивлялся, как они от нее еще не избавились, и понимал, что рано или поздно это должно произойти. И вот однажды я пришел туда, чтобы взять для сына "Андрея Рублева", и девица - не хозяйка магазина, та была довольно приличная, и ей, может быть, этот подвальный киноархив тоже был дорог, хотя бы как память о молодости, о Sturm-und-Drang-периоде первоначального накопления, -  а подавалка с большими брайтонскими сиськами с неприкрытым злорадством говорит мне (она знала и не любила меня, потому что я никогда не следовал ее рекомендациям, что брать, и кроме того, ей из-за меня приходилось со своим  бойцовским тухесом спускаться в этот подвал), - она мне говорит: "А у нас этого нет!" "Как нет, у вас есть, я точно знаю!" "Было, но уже нет. Мы начали потихоньку избавляться от барахла!"
И это было начало конца. Прошел еще год, и владельцы магазина Муся и Эдик Тунис, устав бороться с молодыми агрессивными "Мосфильмофондами" и "Санкт-Петербургами", которых полно развелось на Брайтоне, и вообще разочаровавшись в  русском видеопрокатном бизнесе, - ведь они уже чувствовали себя американцами и перестали бояться переключиться на что-то неспецифически-русское, - конвертировали свой магазин в ювелирный. Я еще несколько раз к ним зашел, фильмы полностью исчезли, и я перестал туда заглядывать. Что ж поделаешь? Умерли Паустовский, Трифонов, Тарковский, мой друг Гена Мягкий, Шпаликов, Аверинцев, моя первая собака Топа, Виктор Семин, Лем, Аркадий Стругацкий, Феллини, да сколько еще. Больше уж моих умерло, чем осталось. Скоро и я умру  - вот уже мне шплинт вставили в предсердие. А в преддверии - скончался мой видеомагазин. Что ж поделаешь. That makes calamity of so long life. Надо терпеть.    

Прошло года четыре. Мама в очередной раз надолго попала в больницу, и как-то она поручила мне взять за нее пенсию в банке возле ее дома. В субботу мы с женой приехали на Брайтон, запарковаться было негде, поставили машину у гидранта на углу Брайтон Бич и 6-й, жена осталась в машине, а я пошел в банк. Но по пути я отчего-то, впервые за несколько лет, опять зашел в этот магазин. За прилавком стояла заметно поблекшая, несмотря на (или по контрасту с) сплошной ювелирный блеск вокруг, Муся. Я спросил ее  - а ведь за несколько прошлых лет мне никогда, ни разу не пришло в голову это спросить! - "Куда вы дели все свои фильмы?" Она как-то странно посмотрела на меня, пожала плечами и ответила, махнув неопределенно рукой: "А-а, их уже нет давно". И я пошел в банк.
Я проторчал там минут сорок, когда уборщик-негр вошел с улицы и смеясь сказал теллерше: "Там русские выбрасывают фильмы. Тебе не надо случайно?" Я выбежал на улицу. У ювелирного стоял грузовик, люк в подвал магазина был распахнут, и один мусорщик таскал из подвала и передавал другому, стоявшему на кузове,  большие заклеенные скотчем картонные ящики. Некоторые были заклеены небрежно, из них выглядывали видеокассеты! Боже! "А можно... я возьму несколько кассет... возьму один ящик?" – крикнул я мусорщику. Он махнул рукой - т.е. он не мог махнуть рукой, ящик, который он нес, весил килограмм 25, – он пожал плечами, и я схватил из его рук ящик и поволок в свою тойоту. "А можно...  еще один?!" Безразличное пожатие плечами. "А еще?" Тут он понял, что имеет дело с очень-заинтересованным-лицом (надо мне было делать индифферентное лицо, а не заинтересованное, вроде мне тоже смешно, но я не мог, я был потрясен) и пошел советоваться с мусорщиком на грузовике, видимо, старшим. Тот почесал макушку и сказал мне: "Нет, мы не можем так отдавать. Три... нет, пять баксов за ящик". "ОК, согласен!" ("Ха-ха, в каждом ящике не меньше ста кассет!" - мелькнуло в голове). Я сунул еще три ящика в машину. Сунул $15 старшему. Он сказал, грязно посмотрев на меня: "Хочешь, за 400 баксов отдадим тебе все ящики?" "Но куда? У меня же тойота, а не грузовик".  "No problem, мы довезем тебе ящики домой". "Но я живу далеко, в Стэтен Айленде..." "Ничего. Четыреста баксов". Я бы без раздумья согласился, но – глаза жены из машины сверкали по-волчьи. В машину и в багажник вошло всего 8 ящиков. На одном мне пришлось сидеть. Перетаскав все это в дом, - жена и пальчиком не поддержала, - я взял большой нож и  в з р е з а л Ящик Первый. Это оказались кассеты из секции "Порно"...
Нет, кое-что, даже немало, немало ценного я нашел. Но вам-то что до какой-то "Любви Серафима Фролова", "Щелчков"  или "Огненных верст"? Я о чудесах. Как так вышло, что тот единственный, единственный русский человек в Нью-Йорке, который и должен был попасть на похороны видеосалона, оказался там где надо точно когда надо? Можно это рационально объяснить? Я не мистик, я что угодно, но не мистик, и все же... Берлиоз из «Мастера и Маргариты» потерял голову за то что, порождение унылого рационализма, он никогда прежде головы не терял, а я вот хоть раз в жизни потерял свою – и,  быть может , теперь не попаду под «Аннушку» - subway train A, которым часто езжу.
...Многое изменилось на свете с тех пор – появился Интернет, и сегодня я, конечно, не стал бы даже по дешевке покупать у бухих американских грузчиков русские видеокассеты. Но все-таки,  в ознаменование круглой годовщины описанного аномального явления, я хочу предложить вниманию дорогих друзей сайта уже упоминавшиеся  «Щелчки».  Мне ничего бы не стоило выловить сетью из Сети все содержимое тех восьми картонных ящиков, но я остановился именно на «Щелчках», потому что, при всей своей невзрачности, картина эта тоже аномальна:  это первый советский абсурдистский фильм! В  перестроечные времена подобных картин появилось хоть пруд пруди (самой удачной была, пожалуй, «Город Зеро») – но в 1973-м году... Такое могло пройти только на закавказской студии «Грузия-фильм».

Сценарий написали Фридрих Горенштейн и Резо Эсадзе, постановщик картины. Не приходится сомневаться, что основной вклад сделал Горенштейн, тем более что короткие новеллы, из которых состоит фильм, написаны на основе его сатирических рассказиков (они иногда появлялись на последней, «смешной» странице «Литгазеты», оказавшись единственной прозой этого большого писателя, за исключением рассказа «Дом с башенкой», напечатанной в СССР). Соавтор полагался Горенштейну, потому что этому подозрительному жидомасону не доверяли работу сценариста-единоличника: на мосфильмовских картинах  («Солярис», «Раба любви») соавторами были Тарковский, Кончаловский, тут, на «Грузия-фильме» - Эсадзе. 

Резо Эсадзе – очень хороший режиссер, но «Щелчки» не лучший его фильм.  Повторю еще раз, что наношу, вернее, подношу аудитории сайта «Щелчки» не ввиду их особых художественных достоинств, а в ознаменование десятой годовщины явления Тунгусского метеорита, то есть моего явления на Брайтон в момент похорон видеосалона супругов Тунис.