Продюсер не верит:  необычность приемов, которые Хичкок хочет использовать, отпугнет публику,  хавающую только знакомое и привычное. Кроме того, такой фильм просто не будет пропущен цензурой нравов. Продюсер отказывается продюсировать «Психо».

Съемочная группа не верит:  Хичкок ведет себя не так, как обычно в начале работы, нервничает, отмалчивается или говорит загадками. Помощники принимают такое поведение за неуверенность.

Хичкок  действительно нервничает, но это проявление творческого волнения художника, ступившего в незнакомые воды. Он неуверен, как художник всегда неуверен в успехе, как мужчина, если он не закоренелый развратник, никогда не уверен в том, что та, кого он полюбил, ответит ему взаимностью. Неуверенность сочетается в нем с железной волей снять фильм, и сделать все так, как он задумал. Чтобы иметь деньги для съемок, он, вопреки протестам жены, закладывает их виллу.

Дальше идут всякие сюжетные перипетии, в том числе  фрейдистского толка. Например, Хич снимает сцену убийства в ванной, охваченный ревнивыми подозрениями, небезосновательными. Он хотел бы убить жену: исступленно крича исполнителю роли убийцы-маньяка: «Ну же, коли ее, коли сильней, не давай ей опомниться!», - он вкладывает в свой крик ревнивую ненависть к этой шлюхе, которая сейчас болтается бог знает где и с кем (т.е. он прекрасно знает, с кем).

Но все кончается хорошо. Это показано так. На премьере фильма Хичкок не входит в кинозал. Помня фильм наизусть, он, стоя в фойе, мониторит реакции зрителей по доносящемуся из зала шуму. И вот, в сцене убийства, зал, как один человек, издает ужаснутое «а-а-а!» И еще раз «а-а-а!» И еще, и еще  - столько раз, сколько этот маньяк пырнул свою жертву. Хичкок, как Тосканини, дирижирует этими криками. Он знал, что они будут визжать от страха, и они визжат! Накося выкусите, стерва-жена, жмот-продюсер, тупицы-сотрудники! Полное торжество творческой воли! 

Успех «Психо» убеждает жену, что в пороховницах мужа еще есть порох, и она выбрасывает дурь из головы, тем более что потеря виллы семье больше не грозит. Продюсер разводит руками и признает свою недальновидность. Съемочная группа распивает бутылку шампанского, как будто это не она только что была поголовно заражена капитулянтским духом. Сам же Хичкок торжествует так, вроде он Чехов после триумфа в МХТ ранее провалившейся «Чайки» или Тарковский на премьере своего неортодоксального «Зеркала».

А если чуточку подумать, ну что там? Говорил мужик, что сможет сильно напугать миллионы простаков, и напугал, большое дело. Я лично считаю, что «Психо» - фильм бессмысленный, садистский. Сам Хичкок позднее признавался в многодневном интервью, данном Франсуа Трюффо (фактически, это целая книга),  что рассматривает «Психо» как своего рода шутку, но, конечно, такую, от которой слабонервные падают в обморок, беременные досрочно рожают, а половина Америки начала бояться останавливаться в захолустных маленьких мотелях.  

Конечно, есть и другие мнения: что «Психо» - это шедевр чистой киногении; выражение глубинных комплексов его создателя; метафора страхов и маний современного человека и т.д.

Может быть, может быть. Но споры возможны насчет фильма «Психо», а не фильма о съемках «Психо», который уж явное барахло.  Впрочем, американские кинокритики, в целом, отнеслись к «Хичкоку» со снисходительной благожелательностью или благожелательной снисходительностью, усмотрев в нем тонкий анализ психологии гения и иронию того же рода, что присуща первоисточнику, т.е. самому фильму «Психо» (читали, небось, книгу Трюффо). Но что там американские кинокритики хвалят или ругают – это их коммерческие дела. Никакой тонкости я в фильме не заметил. Энтони Хопкинс, главный американский киноартист на «портретные» роли, сыгравший Диккенса, Ллойд  Джорджа, президента Адамса, Ицхака Рабина, Гитлера, Пикассо, Никсона и бог знает кого еще (на подходе Хемингуэй и пивовар Хайнекен), к образу Хичкока много сил не приложил. Его герой «достоверно»  поворачивает вместо шеи все толстое тулово, смотрит неподвижным  стеклянным взглядом и выпячивает нижнюю губу (возможно, Хопкинс  этим еще и намекает, что ему Хичкока сыграть – что семечку с губы сплюнуть). Хелен Миррен, играющая жену Хичкока Альму, дерзит Альфреду со смелым феминистическим выражением лица, тяжело дышит, когда она едва поборола искушение лечь в постель со своим искусителем, и плавает в бассейне со скоростью олимпийской чемпионки (покажут или не покажут ее в купальном костюме – в этом состоит главный саспенс этого  фильма о мастере саспенса. Все-таки не показали; видно, Хелен Миррен уже не та, что была в шестьдесят).    

Но это так, шуточки. А серьезно, «Хичкок» чепуховая картина, потому что психологический анализ  Хичкока, якобы отважно предпринятый авторами, это всего лишь расхожий голливудский фрейдизм «для бедных»: искусство как способ вытеснения и сублимации личных травм, творческое новаторство как преодоление «кризиса пожилого возраста», превращение сокровенной личной проблемы в подспудную тему произведения и т.д. Все это общие места и приложимо к Хичкоку не больше и не меньше, чем  к любому другому кинорежиссеру, как и ученому, политику, спортсмену или бизнесмену. 

Между тем в психологии реального Хичкока есть чем заняться и что проанализировать. Например: была ли у него совесть? Имел ли он моральные принципы? Это не такие простые вопросы. Порок в его фильмах никогда не торжествует, наказывается. Но это еще ничего не значит. В конце концов, дьявол тоже наказывает порок – но он делает это мстительно, чем отличается от Бога. Хичкок, как сатана, относится к фиаско своих «плохих парней» со злорадством. К тому же  он в высшей степени манипулятивен, не брезгует никакими средствами для достижения своего знаменитого «саспенса».       

Все это так. Но Альфред Хичкок, хотя это откровенно «коммерческий», развлекательный режиссер, человек не простой. Да, он может, если надо, строить саспенс на самых грубых приемах, но может и на очень тонких. «Неудобные положения», в которые он постоянно ставит своих персонажей, отнюдь не сводятся к риску для жизни. Это может быть стыд; уязвленное самолюбие; ревность;  глубокое разочарование; неприятное удивление; сомнение; ситуации важного выбора или замешательства; состояния голода, усталости, нервозности,  физической дезориентации или крайней спешки.

Теперь рассудим: вот какой-нибудь «моральный» режиссер, умеющий нажимать лишь на наши слезные железы – и вот Хичкок, человек циничный и насмешливый, зато не понуждающий нас плакать по всяким дутым поводам, вообще не понуждающий плакать, а увлекающий, завлекающий нас в весьма жизнеподобные обстоятельства и заморочки своих персонажей и заставляющий удивляться, сердиться, тревожиться или отчаиваться вместе с ними. Фальшивый моралист и правдивый циник – кого предпочесть? Михаил Эпштейн в эссе под названием «Совестливые циники и бессовестные идеалисты» пишет: «Совесть – это способность раскаяния, переживание и осознание своей неправоты, виновности. Это сомнение, только не умственного, а нравственного порядка. И человек, способный сомневаться в себе, стыдить себя, раскаиваться в сделанном, т.е. находящийся в живых отношениях со своей душой, совестлив независимо от того, исповедует ли он какие-то принципы и идеалы». Несомненно, персонажи Хичкока редко испытывают сомнения «нравственного, а не умственного порядка». Но Хичкок, по крайней мере, постоянно выводит их из состояния экзистенциальной спячки и ставит в живые отношения с действительностью. Поскольку же он как никто умеет погружать зрителя в мир своих фильмов, то не служат ли фильмы эти некими мощными массажистами наших омертвелых душ? Конечно, массаж – еще не спорт, а только подготовка к нему. Размятая душа должна еще научиться «стыдиться и раскаиваться». Но не размятая душа к такому заведомо неспособна.
И таким образом, не зная, был ли морален Хичкок-человек, я могу, мне кажется, ответить на вопрос, моральны ли его фильмы. Нет, они не моральны, но могут послужить пропедевтическими упражнениями для пробуждения морального чувства, как физические практики йоги способствуют усвоению философии индуизма или буддизма.          

 

 

 

 

 

 

 

 

 

      Уважаемые посетители сайта!