"Bridge of Spies". Режиссер Стивен Спилберг. Сценаристы Мэтт Чармэн, Итан Коэн и Джоэл Коэн. США. 2015
 

"Шпионский мост" Спилберга. Трейлер

Шпионский мост в старом фильме "Мертвый сезон" Саввы Кулиша

Это фильм об аресте советского шпиона в США Рудольфа Абеля в 1960 году, о том, как американский адвокат Джеймс Донован защищал его, и о том, как Абеля обменяли на американского летчика Пауэрса, сидевшего в советской тюрьме. Много всяких заморочек. Я не уверен, что все они соответствуют действительности. Вряд ли. Все-таки это художественный фильм, фильм Стивена Спилберга.
Это как бы триллер, но на деле просто добрый, хороший фильм о человеческом. Но все-таки как бы триллер, поэтому не буду пересказывать сюжет.
Скажу лишь о том, про что "Шпионский мост" в глубине и по сути.
Во-первых, это фильм о либеральных ценностях, о том, как трудно их отстаивать, но игра стоит свеч. В короткой перспективе кажется, что в некоторых ситуациях борьба за эти ценности - вредное чистоплюйство, надо на время забыть о них, сбросить белые перчатки и историю делать, которая, как говорил Владимир Ильич, в белых перчатках не делается.  Но в долгой перспективе те, кто отстаивает моральные ценности, оказываются правы даже прагматически. "Дорога в ад вымощена благими намерениями" - эта сентенция в наши гнилые времена у каждого на устах. Но на самом деле, это гипербола. Мир чертовски сложен, и некоторые булыжники дороги в ад действительно суть благие намерения. Но все-таки большинство булыжников суть злые намерения и поблажки злу.
Приложу эти абстракции к фильму. Американские власти честно предоставили шпиону Абелю адвоката, но после этого они хотят по-быстрому провести суд и посадить его на электрический стул. Но надо же, Джеймс Донован, адвокат, которого они насилу нашли (насилу, потому что в 1960-м году, в разгар "холодной войны", никто не хотел защищать Абеля. Делать это было аналогично тому, что русскому артисту в фильме 1942 года играть  Гитлера: прежде чем согласиться, надо подумать, как потом на улицу нос высунешь), - да, этот Донован оказался очень странным типом. Он твердит: безусловно, Абель - враг Америки, но он, как-никак, арестованный в Америке преступник, и таким образом, его надлежит судить по всем законам и протоколам, прописанным в американской юрисдикции касательно преступников этого рода. Прокурор, судья, даже жена Донована, короче говоря, весь американский народ раздраженно ему в ответ: да в этой юрисдикции-юрисфикции черт ногу сломает; пока в ней разберешься,  этот русский, нанесший нашей чудесной стране такой вред, продышит еще пять лет минимум. Заслуживает ли такой гад еще пяти лет замечательного американского кислорода? Но Донован вставляет палки в колесницу спорой и скорой расправы, где только можно и нельзя: и вот это право подсудимого не обеспечено, и вот та статья уголовного кодекса, см. том 248, приложение 335, не соблюдена. Ну, зануда! А на самом деле, никакой не зануда, а твердокаменно порядочный человек, брат по духу адвоката Аттикуса Финча из "Убить пересмешника"и того присяжного из "Двенадцати разгневанных мужчин", которого играл Генри Фонда. (Донована же играет Том Хэнкс, не менее замечательный артист). В результате, чего-то Донован добился, чего-то не добился. Но если бы он не упирался рогом по максимуму, то не добился бы вообще ничего. Что это означает? Да ведь я уже сказал: сожгли бы просто Абеля на электростуле.
Такова первая тема "Шпионского моста". Она, надо сказать, не проходит сквозь весь фильм, а  завершается на его середине, где сменяется темой второй. (Что, конечно, не очень хорошо и свидетельствует о том, что фильм не целен: в цельном темы не сменяются, а переплетаются).  Так или иначе, примерно с середины начинается картина о другом. То есть не совершенно о другом, а в какой-то мере. Продолжается тема моральной стойкости, но уже не в форме добросовестного буквоедства, а в форме чисто физического мужества, рисковости и хитрой сметки. Теперь Донован-Хэнкс уже не высокоморальный сутяжник, а типа Штирлиц. Деталей раскрывать не буду. Намекну только, что подкладка этой темы мужества - постепенно зарождающаяся и крепнущая дружба двух качественных мужчин, адвоката и шпиона. В результате оно даже оборачивается так, что уже не Донован выручает Абеля, а, наоборот, Абель Донована.  (Абеля играет британский артист Марк Райленс, тоже замечательный).
Все-таки немного наспойлерю, как без этого. Когда Донован, Абель и ЦРУ-шники стоят под конец фильма на белом от снега "шпионском мосту" Глинике, не полностью уверенные, состоится ли обмен, Донован тихо спрашивает Абеля: "Вы уверены, что вас на родине не расстреляют?" Абель отвечает: "Я этого не заслужил... но всякое бывает. Вы, впрочем, поймете, что мне светит, как только я окажусь на той стороне. Если обнимут - значит, ОК, если просто велят сесть на заднее сиденье лимузина - тогда pretty bad".
Абеля не обняли. И Пауэрса не обняли. То есть Абеля обнял на прощанье Донован, а Пауэрса обнял после долгой разлуки его друг-пилот, которого привезли на мост, чтобы он удостоверил, что русские не подсовывают вместо настоящего Пауэрса "куклу". Но ребята из советских "органов" не обняли Абеля, и ребята из американских "органов" не обняли Пауэрса. Как же обнимать, коли еще не известно, кто ты есть, герой или изменник? Вот разберемся малость, тогда и обнимемся. Или того, к стенке. К стулу.
Потом следует еще один довольно долгий финал, тоже красивый и трогательный, но он уже не может перекрыть величия и мудрости первого, посредством которого Спилберг сказал нам: все политики гады, не верьте им, ну их к бесу совсем.  Если есть что-то настоящее на свете, так это библейские заповеди, семья да мужская дружба. Человеческий фактор. Так называется один их поздних романов Грэма Грина, тоже про шпиона и про то, что спецслужбам веры нет, подальше от ихних "зеркальных войн" надо держаться простому смертному. 
Такой фильм. А в завершение вот что добавлю. В противоречие, сам знаю, только что сказанному.  Ну да, все политики гады, все правительства преследуют свои сраные геополитические цели. Америка тянет Украину влево, Россия вправо. Россия хочет утвердиться на Ближнем Востоке, поддерживая Асада, Америка то же самое, но скинув Асада. Ясно, ясно.
А все же надо задуматься: американский фильм "Шпионский мост" снят в 2015 году. Мыслим ли русский фильм 2015 года, в котором была бы показана благородная, наперекор всем козням и капканам властно-силовых структур обеих супердержав, человеческая дружба американского шпиона и его русского адвоката?
То-то же. Все они, конечно, одним миром мазаны... но все-таки миром разных сортов. Все-таки миро и мир имеют пока что некоторые тонкие градации.
Вы можете заметить: "Но вот дублирован же "Шпионский мост" на русский, никто не помешал этому".
Э-э, так это в интернете. Русский интернет пока что не задушен. А вот был ли этот "Мост" в массовом российском прокате? Это еще надо проверить.
Если окажется, что был, значит, не до упора еще Путин завинтил крантик. "Наконец я достиг дна. В это время снизу постучали".   

01/23/2016. Примечание. Адвокат Донован показал пример настоящего демократизма и борьбы за справедливость. Будучи патриотом Америки и безусловно считая Абеля ее врагом, он, тем не менее, положил много сил и подверг себя всеобщей ненависти и презрению своих суперпатриотичных сограждан, добиваясь для Абеля  fair trial, честного суда. Русским либералам надо у него поучиться! Так это я к чему?
Невероятно обострившийся в последние дни интерес всех свободолюбивых личностей России к семантике английского языка и, в частности, слова probably из фразы в заключении главы следствия по делу об убийстве Литвиненко сэра Роберта Оуэна: "The FSB operation to kill Mr. Litvinenko was probably approved by Mr. Patrushev and also by president Putin", - этот интерес настолько пристрастен и ангажирован, что становится неудобно за свободолюбцев. Вместо того чтобы лихорадочно рыться в Вебстере и других толковых английских словарях, они могли бы прочитать толкование самого Оуэна, чье Заключение по делу Литвиненко доступно в интернете: его можно прочитать здесь. На стр. 10 этого документа написано: "2.20 As I have explained at paragraphs 122-123 of Appendix 1, in making findings of fact I have adopted the ‘flexible and variable’ approach to the standard of proof that was formulated by Sir William Gage in the Baha Mousa Inquiry. I add that where in this Report I state that ‘I am sure’ I will have found a fact to the criminal standard. When I use such expressions as ‘I find’ or ‘I am satisfied’ the standard of proof will have been the ordinary civil standard of proof, namely the balance of probabilities. Where it is obvious that I have found a fact but I have not used one of these terms, the standard will have been the civil standard. All other expressions, such as a reference to a state of affairs being ‘possible’ will not be a finding of fact, but will indicate my state of mind in respect of the issue being considered".
Мой перевод (который может быть несколько неточен в плане юридических терминов, но за смысл я ручаюсь):
"2.20  Как я объяснил в параграфах 122-123 Приложения 1, при изложении результатов (следствия - С.Б.) я пользовался тем "гибким и вариативным" подходом к критериям доказательства, который был принят в процессе следствия сэром Вильямом Кейджем и Бахой Мусой. Добавлю к этому, что, когда я говорю в данном Заключении "я уверен", это означает, что факт установлен на уровне, соответствующем стандартам уголовного суда. Когда я употребляю такие выражения, как "я нахожу" или "для меня вполне ясно",  уровень доказательства соответствует стандартам обычного гражданского суда, то есть балансу вероятностей. Когда вполне ясно, что факт установлен, однако я не употребил какого-либо из перечисленных выше терминов, уровень доказательства также соответствует стандартам гражданского суда. Все другие выражения, как если я, например, говорю, что нечто является "вероятным" (у Оуэна здесь слово "possible" - С.Б.), не следует трактовать как установление факта: я всего лишь выражаю мнение по поводу обсуждаемого вопроса".
В конце своего Заключения, в процитированной мною выше и перемалываемой всеми противниками Путина фразе, Оуэн употребил слово "probably". Поскольку оно, наряду со словом "possible", не входит в число выражений, которые Оуэн использует в тех случаях, когда хочет сказать, что факт доказан на уровне уголовного или гражданского законодательства, то людям здравомыслящим, как бы они ни ненавидели Путина, не остается ничего иного, как заключить, что фраза насчет соучастия В.В. в убийстве Литвиненко всего лишь выражает личное мнение сэра Оуэна. И на этом данный вопрос и рты свободолюбцев должны быть закрыты, что уж тут поделаешь. Но где там... 
Поясняю для тех, кто не понял: я Путина терпеть не могу и мои симпатии, в принципе, на стороне либералов. Но если мы действительно боремся за правду, господа, то не надо самим врать. Бродский считал антисоветчиков совками наоборот и шел по жизни так, чтобы не угодить в капкан противной советско-антисоветской дихотомии. Будем, как Бродский! Будем, как Донован! Будем, как Вольтер, сказавший знаменитую фразу, которую русские либералы без конца повторяют, но редко ей следуют: "Я могу быть не согласен с вашим мнением, но я отдам жизнь за ваше право высказывать его". Речь, конечно, не о благодушии и непротивлении. Но, задыхаясь от ненависти, отравляешься ею. Взаимная нетерпимость, тактика "gotcha!" ("попался!") и передергивания ведут лишь к умножению зла.

Примечание к Примечанию. Меня удивило, что в числе страстных перегибщиков наречия "possibly" в сторону уголовной ответственности Путина оказался Алексей Цветков (старший), мужчина серьезный, толковый, не ленивый и хорошо владеющий английским.