В США делают вестерны. В СССР делали истерны: самый знаменитый из них - "Белое солнце пустыни". Но и в СССР сделан один вестерн - "Никто не хотел умирать" Витаутаса Жалакявичуса. "Белое солнце" - и сегодня культовый фильм русского народа. "Никто не хотел умирать" - фильм, который сейчас многими литовцами презираем: считается, что Жалакявичус в этом фильме проявил себя как коллаборационист, заняв сторону русских в их истребительной войне против "лесных братьев".

 

Но Жалакявичус никаким коллаборационистом не был. Он показал "лесных братьев" без омерзения или осуждения. Но он и не воспел их безнадежный терроризм, как этого хотелось бы обретшим наконец свою национальную identity прибалтам. Бронюс Локис ("локис" – по-литовски значит "медведь"; сценарий Жалакявичуса и назывался "Медведи": герои фильма - четверо братьев Локисов-Медведей, взявшиеся очистить маленькую часть литовской земли, где они живут, от лесных банд), разговаривая с сельским юродивым Святым Йозапасом, просит свести его с главарем "лесных" Домовым (Бронюс не знает, что Йозапас и есть этот самый Домовой). Он говорит: "Хочу потолковать с ним , спросить, зачем он напрасно людей убивает. Ведь все равно не бывать так, как он хочет". Йозапас отвечает: "А может, он надеется, что люди про него песню сложат?"

 

Домовой не напрасно надеялся: теперь в Литве складывают песни о таких, как он. Но Жалакявичус не только не мог, но, думается, искренне не хотел сложить Домовому песню. Он показал безнадежность его борьбы, и был бы коллаборационистом, если бы стремился художественно аргументировать эту безнадежность невозможностью одолеть советского колосса. Такая аргументация, безусловно, была бы низкой: "безумству храбрых поем мы песню" или "лучше умереть стоя, чем жить на коленях" - не просто красивые слова, безнадежная стойкость патриотов прекрасна. Но в том-то и дело, что Жалакявичус доказывает тщетность геройства Домового совсем другим: усталостью крестьян от войны, их необоримым желанием покоя, необоримым и объективным, как вращение земли, переходом мира от времени разбрасывания камней к времени собирания:

 

 

"Никто не хотел умирать" - скрещение вестерна с крестьянским эпосом. Этот фильм о неизбежном возвращении мира на круги своя, о мерном колебании маятника истории, о балансе зла и добра на чаше мировых весов и сам очень уравновешен, ритмичен, эстетически сбалансирован. Есть какая-то библейская весомость в решимости медлительных крестьян положить жизни ради того, чтобы те, кто выживет, могли спокойно посеять хлеб следующей весной. Некартинно, мужественно красивы братья Локисы. Красива черно-белая графика леса, земли, полотняных женских одежд, бревенчатых изб (оператор Ионас Грицюс, незадолго до того снявший "Гамлет" Козинцева).

 

Эпизоду утреннего боя предшествует долгая, медленная, томительная, необыкновенно спокойная - как бывает спокойно на границе за час до начала войны, как спокойно было субботним вечером 25-го апреля на четвертом Чернобыльском энергоблоке, - ночная сцена. Старая мать Локисов разговаривает в избе с невестой Бронюса: "Любишь ли его? Хочешь от мужчины иметь ребенка, значит, любишь". Она получше накрывает одеялом младшего сына (Юозас Будрайтис). На рассвете старший сын, Бронюс (Бруно Оя) выходит в сад. Его невеста спит на траве. Бронюс приникает головой к ее лону. В это утро невеста зачала от Бронюса. Будет ли у ребенка отец? Скоро - бой...

 

И потом - этот жестокий бой, который вы увидите. В котором суждено погибнуть одному из Локисов (Регимантас Адомайтис) и Домовому (Лаймонас Норейка). Но вот бой отгремел. Бронюс оглушен, мир перед ним на время пребывает в немоте. Отгремел бой, и один мальчишка уже спрашивает у другого: "А правда, что у Домового было две головы?" "Дурачок, домовых не бывает!" Так просто кончилась слава того, кто мечтал, что о нем сложат песню. Мужики смеются, радуясь, что остались в живых, бабы воют над убитыми. Крестьяне уже приступают к своим утренним делам. Бой боем, а жизнь жизнью.

 

Последние кадры фильма: грузовик едет через лес, но не своим ходом - видно, его тоже изранили в бою, и он на буксире у быка. На кузове стоят трое - два Локиса и «ястребок»-эмгэбист. Почему они застыли, как часовые? Может быть, у их ног лежит убитый Донатас Локис? Белый зайчик перебежал дорогу и скрылся в кустах, как душа в райских кущах. Грузовик проезжает мимо деревянного распятия, стоящего на лесном раздорожье, и у этого распятия камера застывает. Машина удаляется от нас. Виден номер на заднем борту: 64-66. Год начала съемок фильма - год, когда фильм вышел в прокат. Сорок пять лет назад. Вестерн, который на русских телеэкранах показывают совсем не так часто, как истерн "Белое солнце пустыни", а на литовских не показывают вовсе. Но прекрасный, великий фильм, который останется в истории советского кино.

Автор С.Бакис