Сюжет фильма: Последние дни перед капитуляцией нацистской Германии. Померания, побережье Балтики. Подразделение Советской армии из семи человек во главе с капитаном, прозванным товарищами Горынычем (Гуськов), оставлена для разведки и наблюдения за передвижениями отступающего противника. Группа располагается в большом здании — приюте для девочек-сирот. Невдалеке обнаружен отряд вермахта, ожидающий транспорт для эвакуации в Данию. Обе стороны, понимая, что война практически завершена, не хотят вступать в бой и избирают выжидательную позицию. Сопротивление не закончено лишь для воспитанного в традициях национал-социализма подростка-сироты Петера (Вензель). Но разведчики обезоруживают его и терпеливо пытаются нейтрализовать юношескую агрессию. 8 мая 1945 года в приют приезжает майор, непосредственный командир подразделения, в которую входит разведгруппа. Он пьян по случаю капитуляции Германии. Майор пытается изнасиловать одну из немецких девушек. Капитан обезоруживает его и пресекает эту попытку. Желая устранить свидетелей своего непристойного поведения, майор объявляет, что в здании засели переодетые власовцы, и силами своего подразделения начинает штурмовать приют. Для защиты детей на помощь советским разведчикам приходит не сдавшаяся немецкая часть. Совместно им удаётся обеспечить безопасный отход сирот на рыболовецком баркасе в Данию. (Википедия).
Надеюсь, читатели всё прочитали внимательно и оценили небывалость этой истории и этого фильма. Да-да, так и есть: замечательные советские солдаты во главе с замечательным советским офицером, чтобы защитить честь немецкой девушки, вступают в бой с нехорошими советскими солдатами, в результате чего честь  немецкой девушки успешно защищена, но со стороны хороших и нехороших советских солдат, а также со стороны хороших немецких солдат, сражавшихся в жестоком бою за честь девушки на стороне хороших советских, полегла уйма личного состава. Круто?
Ну а смысл какой? Он четко выражен в слогане фильма: «Иногда граница проходит не между „своими" и „чужими", а между добром и злом».
Иногда... А все-таки, как часто? Опять прибегнем к помощи Википедии:
За основу сценария продюсер Алексей Гуськов, выступивший и в качестве исполнителя главной роли, взял публикацию Дмитрия Фоста. В ней автор, ссылаясь на рассказ маршала Советского Союза К. С. Москаленко, описал якобы имевший место случай прихода гитлеровских войск на помощь советской разведгруппе. Разведчики пресекли попытку пьяного майора-танкиста изнасиловать немецкую девушку, позже были им оклеветаны и вынуждены вступить в бой с советской же танковой частью.
Значит, по крайней мере один раз в истории 2-й мировой войны такое случилось. М-да, нечасто. К тому же Википедия честно излагает и мнения тех, кто подверг правдоподобность этой уникальной истории сомнению:
Позднее в том же журнале "Родина" вышла статья кандидата исторических наук Бориса Соколова, в которой он приводит аргументы, ставящие под сомнение подлинность процитированного в рассказе Дмитрия Фоста политдонесения.
Позднее другие историки, в том числе в тех же изданиях, утверждали, что сюжет вымышлен от начала и до конца, включая так и не найденные архивные документы. В частности, российский историк Алексей Исаев по итогам беседы с Дмитрием Фостом выложил откровенный ответ автора о фактической причине появления этой выдумки: как выяснилось в приватной беседе, написал он про «братство по оружию» на Рюгене из мега-геополитических соображений: надо мириться с немцами, создавать ось Берлин-Москва-Пекин.— А. Исаев, «Отчёт».
Кроме того, в произведении Дмитрия Фоста цитируется некое политдонесение, в котором утверждается что бой вел "137 танковый батальон 90 сд". Документы не подтверждают наличие в 90-й стрелковой дивизии как соединения с номером 137, так и вообще какого бы то ни было танкового батальона.
Вопрос, однако, не в том, было или не было: в конце концов, искусство вправе выдавать за правду самые невероятные фантазии – на то оно и искусство. Вопрос в другом: зачем авторам фильма оправдываться? Зачем стараться подтвердить состоятельность своего произведения подлинностью положенной в его основу истории? Гречневая каша сама себя хвалит, а фильмы утверждают свою правдивость собственной художественной силой, а не ссылками на реальный прецедент. Похоже, авторы не вполне уверены, что их создание способно стоять на ногах без костылей.
Ну а с другой стороны - почему фильм непременно должен быть правдоподобен? Может быть, он намеренно неправдоподобен, ну теорема такая парадоксальная, заставляющая нас задуматься над сложными философскими проблемами бытия? (Не забыли слоган фильма?)
На это – два ответа.
Во-первых, «4 дня в мае» отнюдь не какая-нибудь пьеса Дюрренматта вроде «Визита старой дамы», сфокусированная не на создании иллюзии реальности, а на анализе некоей философски интересной гипотетической ситуации. Фильм, о котором идет речь, медлен и вязок, как бредущие по грязи солдатские сапоги. Артист Алексей Гуськов ступает тяжко и играет роль капитана реалистически обстоятельно и нудно. (Гуськов, выступающий в этом фильме и в качестве продюсера, а в прошлом уже не раз порывавшийся играть в русском кинематографе роль более значительную, чем всего лишь артист, несомненно явился главной движущей силой в создании этого странного и скандального фильма). Словом, на теорему этот фильм ничуть не похож.
Во-вторых... а стоит ли нам вообще обсуждать поставленный в этом фильме вопрос? Мало ли что можно спросить, когда делать нечего, но очень хочется, и к тому же горишь желанием обратить на себя внимание своей оригинальностью. Ну вот, допустим, такая ситуация. Плывет вниз по большой реке большой танкер. И вдруг получает он радиосообщение: где-то выше по реке тонет на надувном матрасике беременная женщина! Матрасик медленно сдувается, через пять часов будет поздно, а танкер находится к матрасику ближе всех других кораблей. Танкер мог бы успеть спасти беременную, если бы слил в реку всю нефть: тогда бы он поплыл вверх по реке гораздо быстрее. Вопрос: должен танкер сливать нефть или нет? Мой ответ такой: «Не морочьте мне голову». «Как это? Разве это не интересная нравственно-философская проблема? С одной стороны, потеря дорогой нефти и загрязнение реки, с другой – жизнь человека. Есть ли что-нибудь ценнее жизни человека, тем более двух?» «Ладно. Я считаю - не надо сливать». «Почему это для тебя так ясно?» «А так. Потому что это идиотизм». «Что идиотизм? Спасение человеческой жизни любой ценой?» «Всё идиотизм. В жизни такого не бывает. Кроме того, люди в любых ситуациях стараются действовать с учетом здравого смысла». «Но если нет, нет вокруг других кораблей?!» «Пусть вертолет посылают. И вообще, отстаньте от меня!»
То же самое и в «Четырех днях», с мелкими изменениями. «Представь. Плохой советский танкер, тьфу, майор-танкист хочет положить девушку на матрасик. Должен ли хороший капитан-артиллерист слить соображения военной иерархии в Балтийское море и дать майору-танкисту по морде? А когда он это таки сделает и танкист двинется на него с целой ротой танков, должен ли он принять помощь хороших фашистов, которые тоже готовы умереть, но не дать танкисту положить девушку на матрасик?» Ответ: «Не хочу представлять». «Как?! Тут же, посмотри, какая интересная проблема: с одной стороны, патриотизм и дисциплина, с другой – общечеловеческие ценности. Что важнее? Подумай!» Не хочу посмотреть. Не хочу подумать.  Мало того, что даже самый гуманный советский офицер, если он не дебил, не станет убивать своих ради самой распроцеломудренной немецкой девушки, -  вся эта ситуация вообще надуманна, притянута за уши, высосана из пальца - специально для того, чтобы мы потом глубокомысленно скребли репы и обмозговывали ее на всяких «Закрытых показах» (удивительно, как Гордон еще не показал эти «Четыре дня». Не сомневаюсь, ждать осталось недолго). Не  надо скрести и обмозговывать! Надо просто сказать: «Один дурак может задать столько вопросов, что ста мудрецам не под силу будет ответить». Вот и все.
Но нет, не все. Еще одно. Может быть, немцам приятно было делать фильм, где гитлеровские солдаты объединяются с советскими для защиты невинной девушки. Немцам, наверное, хочется, чтобы проклятая проблема немецкой вины наконец до того иступилась и перешла в область теории, чтобы уже можно было на минуту допустить, что между фашистскими и советскими солдатами, в сущности, не было разницы. Но русским-то зачем это на минуту, тем более на целых полтора часа допускать? Речь не о вечной мести, – но все-таки, неужели времена настолько изменились, что уже можно серьезно обсуждать фильм, где гитлеровцы и русские солдаты совместно воюют на стороне добра? Политкорректность? Философия? Но боль, скорбь и память манной кашей политкорректности нейтрализуются, стерилизуются; русские, как известно, не хотят войны - но хотят ли они манной каши на голове памятника Неизвестному Солдату? Что же до философии, то не всякое думание ею является: индюк, например, думал и в суп попал.
Этот фильм, насколько я знаю, не был допущен к прокату в русских кинотеатрах. Либеральные мыслители России, конечно, протестовали против этого очередного наступления реакции на права человека. Выражением их протеста стал такой плакат: