Spasibo, Kinoexpert! Все верно, Отар Иоселиани объяснял mass media смысл своего фильма ровно в том же духе! Хотя имел в голове совсем другую концепцию. Однако такая басня для младшего возраста: "Умей распоряжаться своим временем! Не будь таким, как этот мот времени Гия Агладзе!»" – показалась ему удобным прикрытием. Те, кто с высот древнего Эльбруса орлиным оком следил за идейным здоровьем киностудии «Грузия-фильм», они, вообще-то, басен терпеть не могли, басня – это фига в кармане, по научному «аллюзия», бр-р! Но бывают басни и хорошие, полезные, как у поэта Сергея Михалкова, таким зеленая улица. Вон русские недавно выпустили поучительную «Сказку о потерянном времени», чего ж нам отставать? «Ико шашви мгалобели» - так одна сказка грузинская называется: «Жил да был певчий дрозд...» Короче, жил да был певчий дрозд, и в один прекрасный день он благополучно вылетел из лесу в люди... и пожелали песню его послушать всего-ничего 2,63 млн. кинозрителей. Мизер, провал! Ну да Иоселиани было к такому не привыкать. Главное, что вылетел. Кому надо, тот послушал и понял, про что его дрозд поет...

 

Самое странное, что ничего такого крамольного Иоселиани не сказал и сказать не собирался. Почему же он все-таки пустил киноищеек по ложному следу? Да как сказать... послание этого фильма не было "антисоветским", но советским оно тоже не было, а было человечным, человеческим; такие послания советским кинособакам тоже небезопасно было предъявлять. Сказал же Иоселиани очень, в сущности, простую вещь. Да, Гия (арт. Гела Канделаки) дрозд, певчий дрозд. Но дрозды тоже нужны лесу. Дятлы чего-то там долбят, дрозды поют. Фильмы Иоселиани всегда лукаво начинены разбросанными там и сям хитрыми то ли секретами, то ли подсказками, как секреты эти разгадать. Вот в этом фильме в кадре часто разные механизмы: тикающие ходики, внутренности часов наручных, какие-то заводные игрушки, пружинки, колесики... Ходики, положим, понятно: грозные напоминания бедному Дрозду, что час уж ему, гуляке праздному, где-то там на небесах отмерен. Но все остальные штучки, для чего они? Иоселиани показывает то, что заставляет мир функционировать, "what makes things tick", как говорят американцы. В самом деле, ведь все на свете как-то сделано, устроено, структурировано, во всем есть своя хитрая и строгая механика. Так, так. Но надо, чтобы было что-то и   в н е,  к р о м е   этих пружинок-колесиков. Какая-то смазка для них. Дятел долбит, долбит – молодчина, но так же можно и до сотрясения мозга додолбиться. Надо иногда отвести клюв от объекта долбежки... вот хоть песню дрозда послушать. Слыхал, дятел, как поют дрозды? Где Гия ни появится, становится светлей. Скучная, в сущности, жизнь людей, освещенная его неподдельным интересом, становится внезапно интересной для них самих. Он ничего не делает, но он - катализатор дел. Вот в коридоре консерватории несколько студентов-вокалистов поют a capella. Не ладится у них что-то. Тут откуда ни возьмись - Гия: вставил "пять копеечек" своего баритона в хор - и все улыбаются: зазвучало! Гия - лишний в этом мире, и как все лишнее, ненужное для эволюции, он постоянно под угрозой устранения, исчезновения. Вот он болтает с кем-то, а на подоконнике ровно над его макушкой угрожающе накренился цветочный горшок. Вот попятился - и оказался на краю открытого канализационного люка. Может быть, Дрозд оттого так и заворожен всем открывающимся ему на земле, что предчувствует: песня его будет коротка. Вот, после хлопотливого, переполненного встречами, новостями, трезвоном Тбилиси дня, Гия наконец ложится спать. Но - помедли, сон, помедли! – он еще минутку-другую рассматривает узоры ковра, висящего на стене у кровати. Помню, и я так делал, когда мама летним вечером – девять тридцать, но еще почти светло! еще счастливые бесприглядные друзья мои шумят во дворе! - загоняла меня в постель. Даже ковер был похожий, честное слово. Но у меня так было лет до пяти, шести... Гию же эта ненасытность впечатлениями бытия не оставила до последнего мига. Увы, мир в конце концов мир все-таки вычеркнул его. Но вся-то штука в том, что он, мир этот, и не может без лишнего – наполненный одним лишь необходимым, он задыхается. Легкий, весело-печальный фильм "Жил певчий дрозд" - фильм и трагический: история про человека, необходимого лишь своей лишнестью, такого, чье существование даже сам автор постеснялся оправдывать, которого все невнимательно любят, но считают смешным неудачником, - словом, картина о человеке, всех вокруг себя заряжавшем счастьем и благодарностью к жизни, но не получившем за это ни капли благодарности.

Нет, все-таки я был неправ, сказав, что Иоселиани лукавил, публично объясняя своего «Дрозда» как фильм о человеке, попусту тратящем свое время. Он не лукавил, но говорил лишь половину правды. Все то, что я написал про Гию Агладзе как «катализатора» жизни - это, видимо, правда и в фильме несомненно есть. Но есть и то, что Гия таки мот времени. От того, что в «Дрозде» есть и то, и это, фильм не становится «ни тем, ни сем» - наоборот, он обретает противоречивость и глубину. Вот что сказал Томас Манн о Гансе Касторпе – герое романа «Волшебная гора», тоже человеке из породы «певчих дроздов», проведшем на этой самой «волшебной горе» семь лет вместо запланированных трех недель в игре с метафизическими сущностями: «Что касается Ганса Касторпа, то из-за этого вопроса о времени ему было немного не по себе, но казалось нестоящим даже малейшее усилие, которое помогло бы вырваться из сумбура и тумана и наконец уяснить себе, сколько же ему лет; боязнь, удерживавшая его, была боязнью его совести, хотя совершенно очевидно, что не считаться с временем — это самый худший вид бессовестности». Понятно ли? «Вырваться из сумбура и тумана» "волшебной горы"  не позволяет совесть, ибо, чтобы стать человеком, надо пройти сквозь них насквозь, до конца, а не дезертировать назад "в долину" с слишком уж ясным солнышком; но и «не считаться со временем <застрять навсегда на "волшебной горе" -С.Б.> - самый худший вид бессовестности». Такая вот человеческая дилемма стоит перед Гансом – ровно та же самая, что перед Гией.

 

 

               

 

             Отар Иоселиани                              Гела Канделаки

             с мухой на лбу                                 без мухи на лбу  

 

 

 

 

 

 

Автор С. Бакис