Авторская телепрограмма Сергея Соловьева. Декабрь 2014 г.

                                С утра сидит на озере любитель-рыболов.
                                                                            Детская песенка

Считайте, что это просто мой дневник. Кому мой дневник не интересен, не читайте. Я пишу для себя, ну и для тех, кому он интересен.
Сегодня я пишу в дневнике о Сергее Соловьеве. Мне хочется поразмышлять в дневниковой форме, почему Соловьева всегда так противно слушать. Он столько видел, стольких знал. Почему же от него тошнит?
Возьмем какую-нибудь одну передачу. Вот Соловьев рассказывает о своем однокурснике по режиссерскому курсу Ромма во ВГИКе Дмитрии Крупко.  Соловьев рассказывает (я не цитирую, пишу по памяти и  по впечатлению):
"Митя родом из Евпатории. Он был смазчиком автомобилей. Работал в ночную смену. Сидел, значит, по ночам в этой яме, над которой ставили автомобиль, и смазывал. Потом шел домой и отсыпался. А отоспавшись, шел в кино. Платил 10 или 20 копеек, ему отрывали синенький билетик, и он по десять раз смотрел одно и то же кино. Наконец он решил поступать во ВГИК на режиссерский. Чтобы быть допущенным к экзаменам во ВГИК, надо пройти предварительный творческий конкурс: послать в приемную комиссию свою прозу или сценарий. Ну, все посылали, что могли, какую-нибудь историю про первую любовь или случай из жизни дяди Вани-тети Мани. Что мог написать вчерашний школьник, еще понятия не имеющий, что такое настоящая жизнь? Если в этой истории был какой-то нюанс, интересный ход или самоирония, это уже было хорошо. Смотрите, у него есть самоирония! И такого молодого человека приглашали сдавать экзамены. И вдруг они там во ВГИКе смотрят - пришел фанерный ящик с дырочками, в каких посылают фрукты. Открыли - там сложенный холст. Развернули его (пришлось разворачивать во всю длину вгиковского коридора) - а там целый нарисованный мультфильм. Это Митя послал на творческий конкурс такую работу! Он был оригинален во всем. Потом на собеседовании - важнейшая часть экзаменов! - он попал к киноклассику, практически изобретателю монтажа Льву Кулешову. Я тоже к нему попал. (Вы не потеряли нить? Это все Соловьев говорит. - С.Б.) Я с переляку что-то плел и получил заслуженный трояк. А Митя произвел на Кулешова сильнейшее впечатление, потряс старика! Какие познания не только в области кино, но вообще в мировой культуре, какой вкус, какое удивительное чувство кино - да, существует такое чувство, и это такая штука, которая либо есть, либо нет, этому научиться нельзя, и Митя был наделен этим в величайшей мере! Откуда? Бог со своими ангелами пролетел над его головой. А все же, если так, по жизни - ну откуда у этого смазчика автомобилей то, чего не было у суперинтеллектуальных столичных абитуриентов, пропадавших в театрах, музеях и кинотеатре "Иллюзион"? Что тут сказать, вот такой Митя Крупко. Кулешов сказал Ромму, набиравшему тогда курс: "Обратите внимание на парня из Евпатории - это уникальнейшая личность!" Михаил Ильич послушался и принял Митю. (Меня он тоже принял, несмотря на тройку, поставленную Кулешовым...  что-то он во мне, пацаненке, нашел и, как вы видите, ошибся).
Потом мы учились. Все на курсе понимали, что среди нас находится тончайший художник, уже полностью сформировавшийся, и поразительнейший человек. Ко всему прочему оказалось, что Митя великолепно танцует степ. Почему, как? А он увидел в том евпаторийском кинотеатре американский фильм с Фредом Астером, восхитился и решил научиться. И он достиг в степе, ну, какой-то невообразимой виртуозности, клянусь! Если Митя хотел чего-то добиться, ничто не могло ему помешать. А когда учеба подошла к концу, он в качестве диплома снял короткометражный фильм "Колодец". Это легендарный фильм, все, кто этот "Колодец" видел, не забудут его никогда. Каждый кадр этой картины исполнен нежнейшей, трепетной любви к жизни, к каждому ее мгновению, каждому дуновению ветерка, шевелению листка. Посмотрев его, мы все были ошеломлены и посрамлены: как можно было такое снять? Что по сравнению с этим наши беспомощные поделки, подделки под жизнь? Но одновременно в нас где-то подспудно мелькнуло опасение: а что дальше делать этому чудесному Мите? Что будет делать с ним мир, к чему он его привинтит? Каждого из нас этот мир еще кое-как сумеет привинтить за причинное место, - но Митя, с этой его безмерной любовью к жизни... Ведь любовь, это нипочему и низачем, из ничего и ниоткуда, как сказал Гена Шпаликов, она беспричинна и необъяснима... так за что же мир привинтит к себе Митю? Кто поможет этому прекрасному, абсолютному художнику, кто его направит, и как, куда такого направишь? Ну да, все  его любили, конечно. Станислав Иосифович Ростоцкий привел его на студию Горького, Митя снял там еще один короткий фильм, "Мой брат", и это, поверьте мне, я много фильмов видел на своем веку, опять было нечто поразительное. А дальше... Митя был и остается огромным художником. Я никогда в жизни не слушал ничьих советов - кроме советов Мити Крупко. Когда я готовился снимать свой первый полный метр, "Сто дней после детства", у меня было два мальчика на главную роль. Один был невероятно чуткий эмоционально, затравленный, болезненно реагирующий на каждое прикосновение жестокой жизни - а жизнь почти всегда жестока. Второй был необыкновенно красив внешне и внутренне, спокоен, осенен какой-то горней благодатью. Я позвонил Мите: "Ну Митя, ну посмотри мои пробы, я не знаю, что делать". А у него, когда он разговаривал с достаточно близкими людьми о чем-то важном, проклевывался хохлацкий, или какой-то, не знаю, крымско-хохлацкий акцент, и он сказал мне этим акцентом: "Ну шо я тебе посоветую? Хто я вообще? Но вообще-то я моху тебе посоветовать. Если ты хочешь жить в искусстве так, чтобы постоянно терзаться, мучить себя и других, бери первого. А если хочешь жить, окруженный хороводом муз, шобы они до старости осыпали тебя розами и поцелуями, как старика Ренуара, тохда бери второго". Я подумал над тем, что он сказал, и взял, конечно, второго, и вот я сейчас сижу здесь, седой, как лунь, и тупой, как пень, и думаю с огромной благодарностью: а ведь Митя Крупко, по сути говоря, мудрым своим советом направил меня в искусстве".

Вот, в общем, и все.  Я пересказал довольно подробно, но надо еще слышать интонацию Соловьева - он говорит задушевно, глубоко лирично и в то же время с толком и расстановкой, уютно повторяя-перекатывая круглые, как морские камушки, слова, как бы вкручивая свою лирику в наши мозги. Это интонация Луки из горьковской пьесы "На дне", старика, который старался навеять человечеству сон золотой. Соловьев похож на Луку чисто физически, и он тоже навевает нам золотой сон. Такая интонация, в соединении с тем, что он говорит, и создает впечатление, будто из него непрерывно лезет патока. Рецепт патоки: теплота и душевность плюс гипнотизм плюс вранье. В чем же вранье Соловьева? Во всем. И в этой передаче о Крупко, и всегда он лепит байки, мифы. Это бы ничего, если бы он не лепил их так проникновенно. Ну что ж, скажете вы, Соловьев художник, он увлекается. Да нет, барон Мюнхгаузен - это одно, а Соловьев - другое. Тут есть тонкое различие. Мюнхгаузен никогда не старается убедить чем-то, кроме самого рассказа, т.е. сюжета и фабулы. Он не использует таких выражений, как "уверяю вас, клянусь, поверьте, ей-богу, как сейчас помню"; не употребляет суффиксов "айш, ейш" в прилагательных. Делай он это, он был бы лгуном. А так, он просто рассказчик о небывалом -  хотите верьте, хотите нет. Базар же Соловьева - уверительный, клятвенный, вмозговвинтительный, лапшенавесной. Что касается сюжетов и фабул, то с этим у него как раз напряженка, он помнит на самом деле смутно и скудно: клятвенность именно компенсирует дефицит живого конкретного фактажа. О ком бы Соловьев ни рассказывал, он создает образы личностей легендарных. Мы должны верить ему фактически на слово и восхищаться: "Какие люди, ах, какие люди! И Соловьев какой человек, с каким нежным, любовным, независтливым восторгом он, сам такой талантливый, вспоминает о них!" Если на мой вкус, это несколько однообразно: не все же "те, с которыми он...", были такими легендарными, некоторые, может, были просто нормальные талантливые люди. Ну рассказал бы он о них что-нибудь реальное, было бы интересно и познавательно. Нет, все, все сплошь легендарные. Соловьев сопровождает базар округлыми, спокойными жестами, напоминающими пассы гипнотизера. Но генеральный, так сказать, его жест - это раздвинутые на полтора метра руки рыболова: рыба помельче в сети Соловьева не попадается, или он выбрасывает таких мальков обратно в реку. Щуки, исключительно щуки.  Вот! Наконец я поймал точное определение на крючок: разговор Соловьева ближе всего к дискурсу подвыпившего рыболова!
Возьмем монолог о Крупко. Пройдемся по некоторым моментам повествования Соловьева.
1. "Откуда у этого смазчика автомобилей такие таланты?" Во-первых, а почему бы нет? Почему смазчик не может быть художественно талантлив? Во-вторых, ну какой смазчик?  Что, Крупко 40 лет смазывал? Я, например, до поступления во ВГИК (провального) год работал дорожным рабочим, год почтальоном. Допустим, какому-нибудь шалому читателю нравятся мои тексты. Должен ли этот читатель отныне думать: "Откуда у этого почтальона такой слог, такое знание кино?" Крупко родился в 1941 году, поступил во ВГИК в 1962. Может быть, он служил после школы в армии, потом год-другой поработал. Неужели за это время мозги Мити так насквозь пропитались солидолом, что его режиссерские способности противоестественны?
2. Если в поступлении Крупко во ВГИК сыграла существенную роль рекомендация пораженного им Кулешова Ромму, значит, самого Ромма он не поразил. Выходит, чары Крупко действовали все же не тотально.
3. Почему это вдруг все окружение Крупко, посмотрев "Колодец", стало тревожиться за его будущность? Что это за любовь к жизни у него была такая удивительная, что в мире кино с такой любовью делать нечего? Неужели Параджанов, Тарковский, Кончаловский, Шпаликов, Абуладзе, Иоселиани, Калик, Митта, Михалков, сам Соловьев и другие состоявшиеся выпускники ВГИКа любили жизнь настолько слабее? Или они как-то не так, более хитро, хищно, корыстно, чем Крупко, любили ее?
И что это значит: Мите никто не помог, никто его не направил? Кто должен был его направлять? Не есть ли непременное свойство настоящего таланта самонаводка, некий внутренний компас, который позволяет ему безошибочно, или с минимумом блужданий, определять свой путь? Великий художник велик не тем, что умеет находить красивые метафоры, аккорды и ракурсы, а тем, что ему есть о чем рассказать. "Главное - величие замысла" (Бродский). Соловьев не сообщил, что Крупко снял два полнометражных фильма для детей: "Считайте меня взрослым" (1974) и "Приключения маленького папы" (1979). Обе эти картины разочаровали тех, кто ждал от него чудес. Крупко также снимал сюжеты для детского киножурнала "Ералаш", а с 1992 года он преподает во ВГИКе. Мне могут сказать: "Соловьеву неприятно было говорить о том, что Крупко как режиссер не состоялся. Он ограничился фазой, когда Митя так много обещал. Зачем непременно о тяжелом?" Нет, простите. Соловьев может быть как угодно тактичен по отношению к Мите, но он должен также быть уважителен к своим слушателям, а он говорит с нами, как с идиотами, которые примут его сказки разинув рты. Или он говорит с нами, как пьяный рыболов.
Кроме того, за внешним сочувствием к Крупко тоже скрывается неуважение. Вряд ли тому было приятно, посмотрев эту программу о себе, услышать соловьевскую лабуду насчет того, что он не осуществился, потому что чересчур любил жизнь. Если Соловьев не преувеличивает, и Крупко действительно был необыкновенно талантлив, тогда загадочная судьба этого человека заслуживает более серьезного разговора. Но, может быть, Крупко не был так уж баснословно талантлив, а это просто очередная "песня соловья" - сотворенный Соловьевым мифологический образ?
Но и в этом случае не исключено, что какие-то детали его рассказа правдивы. Может быть, Крупко действительно смазывал автомобили, прислал во ВГИК дырявый ящик, танцевал степ лучше Астера и в 21 год уже был готовым мастером кинорежиссуры. Но в это как-то не верится. Уникальный дар Соловьева-рассказчика в том, что, даже когда он говорит правду, все равно кажется, что он заливает.

                                               ---------------

Зачем же заливает он? Зачем деланно удивляется тому, что ему самому не удивительно, умиляется тому, что не умилительно, восхищается тем, что не восхитительно? По ходу текста я уже высказал свои объяснения. А) Синдром подвыпившего рыболова - это личное, психологическое. Б) Неуважение к слушателям - это общее, симптоматическое. Насчет Б можно немного развернуть. Кто такие аристократы? Определение: культурные люди, которые без народа могут. А кто интеллигенты? Определение: культурные люди, которые без народа не могут. Аристократы давно перевелись на Руси. Теперь стремительно переводятся интеллигенты.  Реально по жизни это происходит так. Вот интеллигенты, обоснованно или не обоснованно, разочаровались в народе. Они вдруг почувствовали, что народ, такой, как он сейчас есть, ну просто не за что уважать. Но они не уходят в себя, потому что у них просто нет такой опции - стать интеллигенцией-an-sich, в себе (см. определение #2). Они остаются с народом, пригнувшись к нему. Взрослый, что-то объясняя ребенку, тоже пригибается: это не исключает уважения. А тут скрюченная поза подхалима. Для верности, чтоб уж точно не потерять с народом связь, современный интеллигент пригибается ниже него. Ему кажется, что пиплам это понравится, что они не заметят его льстивых игр. Но пиплы замечают, и они начинают презирать интеллигенцию. (Так ученики в классе презирают нестрогого учителя). Если кто-то не замечает падения интеллигенции, так это сама интеллигенция, потому что она так лезет из кожи вон, стараясь подмастить народу, что теряет самое главное, вкус.
Возвращаясь к Соловьеву, спрашиваю опять: зачем он заливает? Причина А: Считает, что правда будет народу неинтересна, скучна.  Причина Б: Правда уже стала ему самому неинтересна, скучна; он, собственно, забыл, какая она, правда. По-видимому, действуют обе причины. Плюс синдром подвыпившего рыболова, не забудьте!                                                                            

К счастью, дипломный фильм Дмитрия Крупко "Колодец" (1967) отыскался в сети, он прилагается, и читатели могут составить свое мнение об этом режиссере независимо от басен Крылова-Соловьева.  

P.S. Уже после того как написал, нашел в Википедии про Крупко: "Окончил Симферопольский автомобильно-дорожный техникум (1960)". Вряд ли дипломированный специалист сидел ночи напролет в яме. Надо еще разобраться, где тут смазка, а где заливка. 

Дмитрий Крупко

Фильм Дмитрия Крупко "Колодец". 1967 г. :

Написать письмо автору