Телесериал. Режиссер Владимир Хотиненко. Сценарий Владимира Хотиненко и Натальи Назаровой по мотивам романа Ф.Достоевского. 2014
Посмотрел две серии из четырех и вырубил телевизор. Думаю, правильно сделал. Критик Андрей Архангельский пишет: «Хотиненко снял совершенно искреннее кино, где сказано, что врагами порядка и закона являются эстеты, студенты и интеллигенты; те, кто верит в Канта и Маркса, а не в Бога. Идею Хотиненко можно даже понять и так, что врагами России в принципе являются излишняя рефлексия и эстетизм. Что эстетика сама по себе и есть уже зло для России — потому что она разрушает корневую, инстинктивную этику народа». Короче говоря, Архангельский клонит к тому, что Хотиненко своим фильмом подмастил Путину: бесы – это Майдан и т.д. А Дмитрий Быков сказал, что Хотиненко снял «плохую и непорядочную картину».
А я вот думаю, что такое отношение к этой картине слишком льстит ей. «Плохая» - согласен, но «непорядочная» – это все же значит внятная, нечто четко выражающая (пусть непорядочное). Но картина просто несостоятельна. Этих «Бесов» адски скучно смотреть, потому что даже к концу 2-й серии не становится хоть чуть-чуть ясно, для чего, про что это все. Ощущение такое, что каждый эпизод – ненужный, лишний. Да, фильм, состоящий из одного лишнего.
Надо, впрочем, сказать, что и роман Достоевского порядком безобразен и состоит из сплошного «лишнего». Полный нелепейших и как бы ненужных, хаотических событий, он тоже держит читателя на грани скуки. Некие разношерстные лица случайно собираются где-то вместе, и происходит скандал. Дальше на протяжении такого-то числа страниц тянется что-то невнятное, и опять скандал. Структура романа – веревка с рядом узлов-скандалов, и к тому же не натянутая ровно и туго, как бельевая, а крученная-перекрученная. Читать почти невозможно. Но какой-то магнит все-таки держит, не дает книгу бросить. Смутно чувствуешь: эта куча-мала тетушек, дядюшек, каких-то нелепых личностей и мутных околичностей – неспроста, за этим что-то кроется. И постепенно проясняется: еще как кроется, ого!
Структура романов Достоевского всегда держится на скандалах. Но если, читая «Идиот», «Карамазовых» или «Подростка», можно еще подумать, что Ф.М. просто было удобнее так строить сюжеты: скандалы – нечто вроде опор длинного моста, - то в «Бесах» они играют смысловую роль.
«Бесы» - произведение о том, как мразь рождается из серой грязи. Скандалы, повседневные происшествия, провинциальная пошлость и скука, заурядные грешки и слабости обыкновенных людей, их нечуткость, снисходительность и беспечность по отношению к наползающему злу, словом, все то, что называется «морем житейским», представлено Достоевским как некий питательный бульон по академику Опарину, из которого рождается зловещая ползучая протослизь. Среди бесов-заговорщиков каждой твари если не по паре, так по одному: от форменных ничтожеств, как Толкаченко, Виргинский или Лямшин, до странного доморощенного философа Кириллова, гения социальной демагогии Верховенского и демонической личности Ставрогина. Насчет двух последних необходимы уточнения. Верховенский гениален не вопреки своей гадкости, а он гениальный гад, подобно тому как Сталин был, согласно Троцкому, гениальная посредственность. Ставрогин демоничен и обладает даром подчинять себе людей, но Достоевский не столько передает, сколько декларирует этот демонизм, и читателю трудно понять, отчего люди ему с такой готовностью подчиняются. Есть точка зрения, что образ Ставрогина писателю не удался, но я склоняюсь к другой: Достоевский именно хотел, чтобы Ставрогин был «дутым» демоном, в этом выразилась скрытая ирония автора по отношению к герою романа (свою иронию по адресу бесов помельче он выразил более открыто). Немирович-Данченко, поставивший «Бесов» в МХАТе в 1913 году, сделал Ставрогину слишком много чести, пытаясь представить его подлинным демоном. Он не уловил иронии Достоевского, истолковав «Бесов» как философскую трагедию, в то время как Ф.М. писал фарс, пускай и кровавый. (Точно так же Немирович в 1940 году поставил «Трех сестер» как чистую драму, не уловив в ней черт комедии абсурда). Горький протестовал против «Бесов» в мхатовской постановке именно потому, что Ставрогин в ней был романтизирован, да и Верховенский представлен куда более монументальным, чем он того заслуживал.
Часто говорят, что Достоевский, гениально «придумав» бесов, сыграл роль экзорциста, вызвавшего бесов в реальность из небытия. Но это несправедливый упрек, и как раз потому, что он изобразил их без малейшей симпатии. Скорей уж надо упрекать таких интерпретаторов его романа, как Немирович.
Что бесы, изображенные Достоевским, ничтожны, не отменяет отравной опасности их проповедей. Писатель, собственно, и хочет сказать: неважно, кто говорит, а важно, что говорится. Или даже не так. Эти гротескные существа потому-то и представляют угрозу, что их манифесты, при всей глобальности, не могут не отражать ничтожности авторов, – и эта гремучая смесь ничтожества и глобальности как раз и способна взорвать христианский мир. Этот мир мельчает, люди слишком ничтожны и робки, чтобы прельститься соблазнами истинного антихриста в ницшеанском духе, - но на искушения его пошлых сподручных-антиархангелов они клюнут легко. (Со мной, впрочем, можно поспорить: возможно, в том-то все и дело, что истинный антихрист непременно сам ничтожен и пошл).
Как бы то ни было, идея Достоевского состоит в том, что бесы рождаются не из провиденциальных гроз и шквалов, а из провинциальной грязи и швали. Сумбурная структура романа с его «поэтикой скандала» и агломерацией «лишних» сцен - адекватная форма выражения этой идеи. Понадобилась могучая эпилептическая энергия Ф.М., чтобы проволочь упирающегося читателя через пятисотстраничную гору мусора к макабрическому финалу, где кривые сюжетные ветви наконец смыкаются в более-менее компактную крону, и мы осознаем всю эту причудливую конструкцию как памфлет о природе бесовщины и роман-предупреждение.
Но... Владимир Хотиненко не эпилептик, а вполне здоровый на вид господин. И он отнюдь не гений, при том что человек невероятно смелый, берущийся и за могучие киноэпопеи на темы русской истории («Гибель империи», «1612»), и за многосерийную кинобиографию Достоевского, и за экранизацию самого сумасшедшего из его романов, в котором сам черт ногу сломает. Но Хотиненко всё море по колено. Тем более что на сегодняшнем безрыбье российского кино он рыба-кит, режиссер-философ, профессор режиссуры ВГИК и вообще мэтр.
Смелость, конечно, города берет. Но в данном случае Ф.М. Достоевский нагородил такого, что В.И. Хотиненко потерпел, мне кажется, полный крах, у него не нашлось ни энергии, ни даже технической сноровки, чтобы пропустить через эти гирлянды кажущихся нелепостей электрический ток. Всё, всё абсолютно лишнее, скучный, бессмысленный хаос. Картина, как я уже имел честь заметить, не достигает того уровня, при котором можно было бы рассуждать о ней с привлечением моральных категорий.
"Владимир Иванович Хотиненко на съемках".
Снимок неизвестного фотографа
"Федор Михайлович Достоевский на смертном одре".
Портрет работы И.Крамского
Смотреть фильм он-лайн 1-2 серии
Смотреть фильм он-лайн 3-4 серии
Автор С. Бакис
Уважаемые посетители сайта!
Чтобы оставить комментарий (вместо того, чтобы тщетно пытаться это сделать немедленно по прочтении текста: тщетно, потому что, пока вы читаете, проклятый «антироботный» код успевает устареть), надо закрыть страницу с текстом, т.е. выйти на главную страницу, а затем опять вернуться на страницу с текстом (или нажать F5).
Тогда комментарий поставится! Надеюсь, что после этого разъяснения у меня, автора, наконец-то установится с вами, читателями, обратная связь – писать без нее мне тоскливо.
С.Бакис
|