Фильм документальный. Живут два брата, Ариэль и Нев Шульманы. Первый киношник, второй фотограф.  Ари на несколько лет старше Нева, они дружны и у них много друзей, им привольно и легко прожигать молодость на веселой вершине мира под названием Манхэттен, Нью-Йорк.   Нев закручивает странный роман по фейсбуку, Ари от нечего делать и по навязчивой привычке киношника фиксирует все этапы романа на видео. (Ему помогает друг, Генри Джуст. Когда из всего этого неожиданно получится интересный фильм, Ари и Генри немного прославятся как его режиссеры/операторы).  

Первая половина романа Нева чисто виртуальная, поэтому львиную долю экранного времени занимают скриншоты: электронные письма Нева, электронные письма Неву. История же вот какая. Нев специализируется на фотографиях танцоров. Однажды он снял какую-то балерину, и через некоторое время ему пришла по почте бандероль, в ней копия его снимка один к одному, но превращенная в картину. К картине приложено короткое письмецо детским почерком: так и так, меня зовут Эбби, мне 8 лет, я живу в городе Ишпеминг, штат Мичиган, больше всего на свете я люблю рисовать. Завязывается обмен через Фейсбук письмами и личными фотками, между Ишпемингом и Нью-Йорком налаживается интенсивное телефонное общение, к которому подсоединяется Анджела Вессельман, мама Эбби (девочка присылает Неву портрет Анджелы в полный рост:  очень  классная женщина), потом  Меган, старшая сестра. Картины вундеркинда Эбби, оказывается, продаются на аукционах за большие деньги. Семья вообще ярко талантливая,  вроде удивительных Глассов из прозы Сэлинджера: Анджела танцует, Меган тоже танцует и, кроме того, поет, играет на гитаре и пианино, сочиняет песни в стиле кантри. Глава семейства Винс, правда, по  другому делу: разводит породистых жеребцов на большом семейном ранчо.  Надо ли удивляться, что Нев и Меган виртуально влюбляются друг в  друга?

Мало-помалу их электронный эпистолярий приобретает эротическое напряжение, мобильники во время длинных разговоров раскаляются от сексуального жара добела. Они уже жаждут физического контакта, который не наступает лишь потому, что всегда страшно переходить от любовного виртуала к реалу, ну и мешают всякие бытовые обстоятельства. Но встреча неминуема, она вот-вот произойдет!  И тут – не буду входить в детали – Нев внезапно заподозрил, что его водят за нос: что-то неладно, то ли Меган не та, за кого себя выдает, то ли вообще никакой Меган нет. 

Чтобы все выяснить, Ари, Генри и Нев отправились на автомобиле в Ишпеминг, без предупреждения нагрянули к  Вессельманам - и вот что они увидели.  Бедный дом. Анджела – по-американски толстая сорокалетняя женщина, ничуть не похожая на свой шикарный портрет.  Мужа ее действительно зовут Винс, но этот грузный человек с медленной, затрудненной речью напоминает скорее конюха, чем владельца ранчо. А ранчо-то никакого нет - ребята выяснили это прежде  чем встретились  с Вессельманами. Эбби есть, но у нее нет никаких художественных способностей: все картины, подделываясь под примитивный стиль, рисовала за нее Анджела. А самое, самое главное –  нет Меган. Припертая к стенке, лгунья сперва бормочет, что старшая дочь находится в лечебнице для алкоголиков, но потом оказывается, что даже эта не очень веселая отмазка – чистая выдумка: за Меган писала и разговаривала «молодым» голосом   тоже она, Анджела.

Такие дела. Нев и компания разоблачили Анджелу не сразу, для этого им понадобилось проторчать в Ишпеминге три дня. Виртуально влюбленный Нев сначала ошеломлен – потом разочарован - потом очень зол на Анджелу и думает, как бы ее проучить  – и наконец…  в том, что Нев почувствовал, понял наконец, и состоит суть фильма, его трогательное и глубокое содержание.

Я пропустил нечто очень важное. Меган – фикция, но у Вессельманов не один ребенок, а три. Кроме общей дочери Эбби,  есть еще двое подростков. Они умственно отсталые, не умеют разговаривать и пользоваться туалетом, а один прикован к инвалидному креслу. Это дети Винса от первого брака (неспроста он с таким трудом выражает свои мысли!), выйдя за него замуж, Анджела обрекла себя на жизнь санитарки в приюте для дебильных. Роман с аполлонически красивым Невом, существом из сверкающего вдали, как звезда, манхэттенского мира, был для нее не только эмоциональной разрядкой, но и виртуальным проигрыванием судьбы, которой она, талантливая и, в сущности, привлекательная женщина была вполне достойна, но которая в занюханном   Ишпеминге не могла осуществиться, как не состоялись судьбы чеховских трех сестер.

Американское название картины – «Catfish», зубатка. Винс рассказывает Неву, что в былые времена Америка торговала  с Китаем треской. Треску перевозили через океан в цистернах и, чтобы рыба в пути не уснула, надо было заставить ее постоянно двигаться. Для этого вместе с треской в воду бросали маленьких хищных рыбешек – зубаток, спасаясь от которых, треска и шевелилась. Анджела совсем не хищница, но встреча с ней заставила трех шалопаев впервые пошевелить мозгами в плане «жизни и судьбы».  

Как приятно написать и закончить словами: хороший фильм.

Но тут же не удержусь от замечания, а вернее,  размышления некоего. Смотришь этот фильм, и все нравится, и сопереживаешь,  - но все время помнишь краешком сознания: это же все не совсем на самом деле, ведь этих людей постоянно снимают, и они  знают, что их снимают!   

Чтобы на самом деле – уж лучше бы фильм был полностью выдуманным, лучше бы в нем артисты играли.

Но это замечание относится не к одному лишь фильму «Как я общался в социальной сети». Мысль о подстроенности подлинного отравляет доверие к любому документальному фильму, рассказывающему о человеческих взаимоотношениях.   (Анджела, допустим, не знала, что ее тайно  и жадно снимают. Но Нев-то еще как знал: миниатюрная камера снимала через дырочку в его нагрудном кармане. В какой-то момент его разговора с Анджелой мне показалось, что в его глазах блеснули слезы. Забыл он в этот момент про камеру в кармашке? Или, наоборот, лучше, чем когда-либо раньше, о ней помнил? Хочется верить в первое).