«Если устроиться на работу в крупном учреждении,

можно там проработать всю жизнь»

Повторяющаяся в фильме «Вакантное место» фраза                            

В Меде, пригороде Милана, живет семья. Мать, отец-рабочий, двое сыновей. Старшего зовут Доменико, в этом году он окончил среднюю школу. В каком-то важном учреждении в Милане объявлены вакантные места. Однажды рано утром Доменико надевает костюм, галстук (костюм чуть великоват) и отправляется в Милан. Он проходит конкурс, так называемый психотест. По ходу дела он знакомится с Магали, девушкой – хочется сказать, девочкой, - его возраста. Обоим повезло –  они приняты!

К сожалению, их рабочие места в разных зданиях, и на некоторое  время они теряют друг друга из виду. Доменико сначала становится курьером, с перспективой на чиновничью должность. Наконец он встречает Магали: оказывается, ее взяли машинисткой. Скоро Рождество. Организация устраивает традиционную бесплатную party, и Магали предлагает Доменико встретить праздник среди сослуживцев (вряд ли мама учила ее делать кавалерам такие предложения, но Магали видит, что робкий недогадливый Доменико сам вряд ли ее пригласит).

Примечание. Непонятно почему, субтитры в этой точке фильма, минут за двадцать до конца, обрываются. Но это не страшно, дальше и без них все понятно. Пожалуй, без субтитров даже лучше: можно считать  их обрыв художественным приемом. В этом фильме есть что-то чеховское, он – о жизни, ее алгоритме, ее обычном, привычном течении. Сначала слова были нужны, чтобы пушкинская «телега жизни» набрала ход, но вот она уже несется по инерции –  и тут фильм может стать немым. Я все же для порядка перескажу сюжет до конца, но заключу содержание последних двадцати минут в скобки, и желающие получить от фильма максимальное удовольствие могут текст в скобках пропустить.

(Доменико приходит на party. Магали нет: наверное, мама не пустила. Поначалу он чувствует себя неловко. Наконец одинокая симпатичная женщина приглашает его потанцевать. Танцевать Доменико не умеет, но кое-как перетаптывается. Немного выпив (каждому присутствующему выдана бутылка вина; если бы Магали пришла, у них было бы две бутылки), он расслабился, и вот уже довольно лихо отплясывает со своей дамой тарантеллу...
Первый послерождественский рабочий день приносит Доменико удачу: один из пожилых чиновников не перенес праздничных возлияний... Бывший курьер усаживается за освободившийся чиновничий стол, передний в ряду столов небольшой канцелярии. За спиной Доменико слышен ропот. Чиновники что-то возмущенно доказывают начальнику канцелярии. Тот предлагает Доменико пересесть за самый последний стол. Все чиновники передвигаются на один стол вперед: можно считать, что сегодня и они продвинулись по службе. Но прежде -  ящики переднего стола необходимо очистить: бывший "сиделец" накопил в них множество не относящихся к службе бумаг и вещей. Идет сортировка: служебное – направо, личное – налево. Посторонние бумаги тут же загружаются в шреддер. Под треск шреддера, перемалывающего остатки чьей-то личной жизни, выплывает титр «Fine»).

Фильм похож на документальный. Не в том смысле, что он снят «под документ», как снимались неореалистические фильмы. "Il Posto” – картина 61-го года, когда неореализм был уже на излете, но еще жил; однако я бы не назвал этот фильм неореалистическим – или это неореализм, перешедший в иное качество. Предметом «настоящих» неореалистические фильмов были люди, объединенные общей бедностью, бедами, радостями, надеждами. В фильме Ольми, во-первых, каждый сам по себе (недаром костяк сюжета – конкурс, состязание). Во-вторых, хотя Доменико на вопрос экзаменатора: «Вы смотрите на будущее с оптимизмом?» - отвечает «Si», сам-то фильм  отвечает на этот вопрос «No».

Есть английское слово «grind»: размалывание, толчение, растирание, долбежка, тяжелая скучная работа. To go back to the grind – Снова впрячься в работу, опять надеть на себя хомут. В фильме показаны те, кто давно в хомуте: люди странные, тревожные, мелочные, немного кукольные и гротескные – но именно немного, без нажима и преувеличения: такие, какими "по жизни” делает людей grind. Показан мальчик, делающий первые шаги внутрь молотилки: для его случая английскую идиому следовало бы переделать так: Welcome to the grind!  И под занавес показано, как чьи-то останки  молотилкой домолачиваются. 

Почти пятьдесят лет назад, когда фильм прошел в СССР, «Искусство кино» и «Советский экран», конечно, трактовали эту молотилку как капиталистическую эксплуатацию. У Ольми о другом – хотя, может быть, у него и есть неприязнь к зрелому итальянскому капитализму, поставившему точку на тяжелой, но веселой послевоенной поре, когда один был за всех и все за одного, и раздробившему сплоченную массу на одиноких индивидуумов (отсюда уже один шаг до знаменитой некоммуникабельности, ставшей центральным предметом внимания в фильмах Микельанджело Антониони). 

И все же фильм не о капитализме, вообще не о социальном аспекте жизни. Он, как я уже сказал, просто о жизни, жизни как таковой. Welcome to the grind. В первый раз в молотилку. У всякого на слуху другое выражение: «В первый раз в первый класс». Все папы и мамы, наверное, испытали этот простой, обыкновенный ужас жизни: ребенок впервые отрывается от твоей руки, становится в ряд, садится в ряду, повторяет за, делает  так, как. А ты, встав на цыпочки, следишь за ним бедным через окно с разрывающимся сердцем. Маленький человек включен в систему, из которой ему больше не вырваться до  смерти.

Фильм похож на документальный, потому что в нем нет ничего уникального,  такого, что бывает в хороших художественных фильмах даже чаще, чем в плохих, но в жизни случается лишь иногда и по особым случаям. Всё просто, всё как водится, как заведено, как бывает. Паренек встает, что-то бурчит в ответ на привычное зудение мамы, едет на электричке, сдает психотест, разговаривает с понравившейся ему девочкой, надевает фуражку курьера, начинает разносить почту, садится за служебный стол... Ничего особенного, никаких судьбоносных событий и многозначительных разговоров: нет даже слишком незначительных разговоров в абсурдистском духе Чехова или Бэккета. Grind. Если есть все же в фильме что-то уникальное, то лишь то, что мальчик, занявший вакантное место – не какой-нибудь, а именно этот мальчик с темными грустными, как у оленя, глазами и длинными ресницами (Сандро Пансьери). У которого, как у всякого живого человека, есть свои реакции, повадки, мины. Который немного удивляется тупой простоте экзаменационной задачки (могущественные властелины дворца, где проходит тестирование, могли бы придумать и что-то поинтеллектуальнее). Который относится к идиотским вопросам психотеста с наивной серьезностью: «Хотите у нас служить?» Задумался... «да». «Никогда не мочились в кровать?» Хихикнул... «нет». Потеряв терпение дожидаться лифта, он несется на свой пятый этаж, перепрыгивая через три ступеньки. Не то что он так спешит на службу – просто пока воображает, что службу можно совместить с игрой (так другой наивный паренек, только что принятый на работу технолог Нико из «Листопада» Иоселиани, в перерыв катался на винных бочках).  Психологически детство Доменико еще не кончилось, он не подозревает, что судьбоносное событие тихо и незаметно, но произошло, что он вприпрыжку несется в жерло шреддера, превращающего людей в гротески, а потом стирающего их в пыль на канцелярских папках.

Когда объявили, что Доменико и Магали будут служить в разных  зданиях и мальчик и девочка расстаются и девочка удаляется от него, они на секунду простирают друг к другу руки. «Как в Освенциме», - подумал я.

Но это так, в голове промелькнуло. Помахали мальчик и девочка друг другу ручками на прощанье, вот и все. Никакого Освенцима. Жизнь как жизнь. Скучно жить на этом свете, господа.      

 

Просмотр фильма он-лайн  

Автор С. Бакис