20 января Феллини исполнилось бы 92 года. По этому случаю хочется написать о каком-нибудь его фильме, и «Репетиция оркестра» подходит в чем-то больше других его творений: лирическая струя ощутима во всех картинах Мастера, но в этой особенно явственна.

Тарковский,  разговаривая с Глебом Панфиловым в Риме, сказал (дальнейшее не цитата, но за смысл ручаюсь): «Я слышал от сотрудников Феллини, каков он в работе. Он страшен! Орет на людей за малейшую оплошность, может  ни за что уволить любого, посмей только кто на площадке пикнуть!». Тарковский говорил это явно в ответ на распространенное мнение, что он сам в работе якобы слишком жёсток. А Феллини в ответ тем, кто за глаза упрекал его в режиссерском деспотизме, снял «Репетицию оркестра».

В начале фильма каждый оркестрант говорит в камеру о своем инструменте. О, какие перед нами прелестные, тонкие, чуткие люди, какие поэтичные сравнения и изысканные метафоры находят они, чтобы описать свою любовь к музыке и магию своей скрипки, контрабаса или даже барабана. Но какой бес вселяется в них, лишь только дирижер стал за пульт? Все эти тонкачи и эстеты на глазах превращаются в хулиганье. Сначала их неповиновение – то, что психологи называют пассивной агрессивностью: они, видите ли, искренне не понимают, чего требует от них маэстро (тем более, что он немец: ну невозможно просто разобрать его тарабарско-итальянского!) А потом начинается мордобой. Не смея, впрочем, сразу поднять руку на Самого, музыканты колотят друг друга. Все это почти так же смешно, как драка утесовских музыкантов в «Веселых ребятах», но там даже удар барабаном сходил с головы, как с гуся вода, а тут реально льется кровь. Во имя чего? Вроде бы в процессе потасовки решаются внутриколлективные заморочки. «Неглавные» инструменты добиваются расширения прав. «Главные» этой экспансии инструментальной черни сопротивляются. Произносит свое веское слово смычком в глаз оркестровый профсоюз. Так-то оно так, но есть поговорка: паны дерутся, а у холопов чубы трещат. В данном случае, наоборот, холопы дерутся, чтобы у пана волосы дыбом на голове встали: волна анархического взрыва подсознательно направлена в сторону маэстро, на подрыв его самодержавной мощи. И наконец грянул пугачевский бунт, бессмысленный и беспощадный: дирижера куда-то волокут на правеж, на его месте водружается демократично-тактичный метроном! Вот так: индивидуальные ангелы обращаются коллективным сатаной. Кое-что к вопросу психологии толпы. 

Феллини обратился в этом фильме к извечной и непостижимой загадке ненависти Оркестра к Дирижеру. Ну почему, почему непременно общение любого «худрука» с коллективом – контакт дрессировщика с дикими зверями? Почему не может быть иначе, раз их всех объединяет «святая к музыке любовь»? Но нет. Ненависть. Газават. Священная война. Только дай слабину – и противоположная сторона тут же тебя проглотит (да-да, не надо заблуждаться, это обоюдно: дрессировщик ненавидит и хочет скушать тигров так же, как они его).

Итак, Феллини излил душу. Но он не был бы Феллини, если бы поговорил про любимую больную мозоль и на том закончил. Речь, на самом-то деле, о центральных проблемах сегодняшнего цивилизованного мира: о пределах и издержках демократии, об изнаночной стороне ее. Черт возьми, неужели не ясно: чтобы каждый из этих самовлюбленных virtuosi, с его обожествлением собственного орудия производства музыки, не заглушал другого, чтобы кусочки партитуры, заключенные в нотах каждого из этих придурков, слились в мелодию, нужна объединяющая и подчиняющая всё воля! Что, воля? Авторитаризм? Диктат? Не потерпим! «Триумф воли» - так назывался фильм про Гитлера, недаром  и этот псих с палочкой немец (а в конце концов – ну, что мы говорили?! - он таки начинает  выкрикивать что-то из «Майн кампф»). Такой вот тупик современности: и мелодию надо сложить, и до предела раздувшееся на либеральных базарах Эго последнего цимбалиста не дай бог ранить. Есть ли выход? Похоже, что нет. Наше время – пора победившего бунта толпы. А победивший бунт, как известно, называется революцией, против нее не попрешь. Джин народоволия вылез из бутылки и подрос до таких размеров, что никакими не то что дирижерскими палочками, но и дубинками загнать его обратно невозможно чисто физически.  

А между тем – там, за стеной репетиционного зала, что-то упорно стучит. Безобразие, нашли время сваи забивать, идиоты! Ну да не до того, надо же доругаться-додраться. А Оно стучит и стучит, и наконец проламывает стену - и в зал всовывается... что? Самолет? Нет, до такого конкретного пророчества Феллини не дошел. Это шар какой-то, вроде чугунной бабы, которыми, знаете, сносят старые дома. Но шар, может быть, даже большее пророчество, чем самолет: он похож на НЛО или чужую планету. Исходящий от шара инопланетный электронный гул вторгается в нескладную, но такую все же родную разноголосицу человеческой, рукотворной  музыки... Кто знает, если бы эти взрослые дети не артачились так, если бы кое-как договорились, если бы мелодия вовремя прозвучала победно – так и шар бы этот не влез? Ведь до шара был – звук, гул шара. Музыка внутри зала не складывалась – вот гул и спрессовался в шар, а тот осмелился влезть. Очень даже правдоподобная гипотеза. 

Впрочем, не так. Не совсем так. Оркестр все-таки исполнил свою мелодию. Дирижера, к счастью, не подняли на дыбу. Смерть арфистки от обломка разбитой шаром стены заставила  музыкантов опомниться, и они в финале сыграли, да еще как! Когда жареный петух клюнул, на руинах того, что недавно было намоленным храмом искусства, дошло все же до этих борцов за права флейты пикколо, кастаньет и треугольника,  что без головы на плечах руки не сыграют - ноги не спляшут. Дошло. Но, во-первых, слишком поздно: теперь храм придется возводить, считай, заново. А во-вторых... Эта мелодия под занавес похожа на финальную улыбку Кабирии. Это, так сказать, не «реал», а «виртуал»: отчаявшийся великий художник выражает чаяние, что когда-нибудь гармония восторжествует, что Оркестр и Дирижер найдут общий язык... Ах, каким прекрасным станет тогда наш мир - ведь каждый из музыкантов, действительно, и тонок, и душевен, и умел.  Вот сорганизовать бы только этих homo faber’ов, заставить их прислушаться: стучит, fratelli, стучит...  

А мелодия, которую сыграл оркестр среди обломков цивилизации, и вправду чудесная, ее сочинил Нино Рота. Аудиозапись прилагается, желающие могут прослушать.