Новый фрагмент
| Главная » Новые фрагменты » Филипп КАДЕЛЬБАХ |
«Наши матери, наши отцы»
Телесериал в 3-х частях.
Режиссер Филипп Кадельбах. Сценарий Стефана Кольдвитца. Германия. 2013. Бедные мамы, бедные папы
«Нас было пятеро верных друзей: я, мой младший брат Фридхельм, моя любимая девушка Шарлотта (Чарли), Грета и ее возлюбленный, еврей Виктор. Летом 41-го года мы с Фридхельмом уходили на войну. Я уже понюхал пороха, был лейтенантом вермахта, мама сказала мне: «Вилли, поклянись мне, что ты присмотришь за Фридо! Я хочу, чтобы вы оба вернулись живыми». Брат был чуточку не от мира сего, дни напролет читал стихи Артюра Рембо. Я легкомысленно поклялся, не представляя, что нас ждет. В последний вечер мы собрались у Греты, пили, веселились, дурачились. Все мы, даже Виктор, еще не носивший желтой звезды на рукаве, чувствовали себя героями, перед нами открывался огромный мир. Не подумайте, будто наши мозги были промыты идеями о мировом господстве и т.п. Просто в молодости всегда кажется, что весь мир – твой. Если нацизм и повлиял на нас, то он был пропущен через наш идеализм и романтику: мы воображали, что освободим мир от красной угрозы, принесем порабощенным народом свободу. Майн Готт, какими мы были наивными! На прощанье мы снялись впятером на память.
Война оказалась совсем иной, чем мы ожидали. Русские отчаянно сопротивлялись, путь на Москву был совсем иным, чем путь на Париж, он был усеян не розами, а трупами наших боевых товарищей. Фридо, попавший в мой взвод, по своей расхлябанности часто подвергал жизнь остальных солдат риску. Наконец ребята не выдержали и здорово поколотили его. Я не подошел, чтобы прекратить это «воспитание действием». Боже, если бы мама узнала, что я молча наблюдал за избиением родного братишки! Но что поделаешь – война! Я не был неженкой, как Фридо, но некоторые вещи и меня шокировали. Когда наш гауптман впервые приказал мне пустить в расход пленного русского, я спросил: «А как же Женевская конвенция?» А потом… сколько цивильных русских мне пришлось пристрелить: партизаны, не партизаны, кто мог разобрать в этом аду? Да, война вытягивает наружу все худшее в человеке. И что удивительно, Фридо постепенно стал злее и жестче меня. Когда нам нужно было пройти через заминированный лесок, мы послали вперед местных крестьян: они взлетали в воздух, а мы шли по их следам. И кому же, вы думаете, принадлежала эта свежая идея? Бывшему мечтателю Фридо! Может быть, такая метаморфоза не слишком и удивительна: иногда исходно мягкий металл после закаливания становится тверже исходно твердого.
Остальным из нашей пятерки тоже пришлось туго. Грета сошлась с важным эсэсовцем Дорном, надеясь, что он организует выездную визу для Виктора. Когда тот эмигрировал, связь Греты с Дорном не прервалась. Он устроил ее певицей на радио. Шлягер «Мое маленькое сердце бьется только для тебя» стал популярен почти как «Лили Марлен». Знали бы солдаты в окопах, что, исполняя эту песенку, Грета думала о еврее! Думать-то думала, но продолжала спать с эсэсовцем. Да, сложная штука жизнь…
А Виктор никуда не эмигрировал: Дорн солгал Грете, отправил его в трудовой лагерь. Чего только бедняге не довелось испытать: побег из поезда на пути в Аушвиц, скитания по польским лесам, где он наконец наткнулся на партизан. После жестоких проверок они приняли его в отряд, но когда узнали, что немец-то, на самом деле, еврей, тут же повели его на расстрел. Чудом Виктору удалось бежать.
Чарли служила медсестрой в прифронтовом госпитале. Там ее помощницей оказалась русская девушка Лиля, они подружились. Но случайно Чарли узнала, что Лиля еврейка, и ей пришлось доложить об этом кому следует. Когда эсэсовцы уводили Лилю, Чарли едва сдерживала слезы. Ах, война, в какие безвыходные ситуации ты, подлая, ставишь хороших людей! Когда городок был взят русскими, они стали расстреливать раненых прямо в койках, насиловать медсестер. Чудом Шарлотте удалось спастись от этих варваров.
Наша рота между тем продвигались к Москве, потом отступала от Москвы, потом были Сталинград, Курск. Ужасные русские дороги, лютые русские морозы, фанатичные русские солдаты, дикие русские партизаны. Мы с Фридо все яснее понимали абсурдность этой войны, в которой выигрывали только мухи, жиревшие на трупном мясе. Фюрер и сам Бог, если он обитал где-то на небесах, жестоко обманули нас!
...Весной 45-го, когда русская артиллерия уже крушила Берлин, трое из нас встретились в квартире, где когда-то была снята фотография, которую я всю войну проносил на груди. Кто знает, может быть, она и провела меня через все эти ужасы целым и невредимым? На столе стояла недопитая бутылка вина, я обтер с нее пыль, и мы выпили за Грету и Фридо. Увы, я не смог исполнить данной матери клятвы... Сейчас я, старик Вильгельм Винтер, стою у окна. На дворе зима. Винтер – значит зима. Да, только зима да метель эта белая напоминают мне о чистоте наших юных сердец».
Все предыдущее – как бы воспоминания героя фильма «Наши матери, наши отцы», которые я, С.Бакис, сочинил за него, чтобы кратко пересказать сюжет трехсерийного фильма. Теперь добавлю кое-что «от себя».
В Германии многие авторитетные критики назвали этот фильм «культурным событием года»: наши матери, наши отцы наконец показаны нормальными людьми, а не «обыкновенными фашистами». И они ведь в итоге одумались, поняли, что Гитлер их обманул, разве не так?
Так-то так, но по фильму выходит, что обман Гитлера состоял в его обещании: в России будет не очень холодно, русские будут сходу делать «хенде хох». Вопрос: прозрели бы мамы и папы, если бы обещания фюрера сбылись?
Российские и польские официальные лица, наоборот, обиделись на фильм за «искажение исторической правды». Такие претензии носят политический характер, а между тем эта картина по своему глубинному смыслу не видится мне политической. Да, некий привкус политизированности в ней есть: авторы хотят убедить зрителей, что в начале войны хорошие немцы еще могли чувствовать себя героями в позитивном, общечеловеческом смысле. Мне кажется, это действительно тенденциозная ложь: люди с неизвращенным сознанием еще могли до поры до времени поддаваться чарам коммунистической идеи с ее принципиальным интернационализмом, но мыслимо ли, чтобы незомбированный человек был слеп к кровавому уродству нацизма? Однако повторю: в целом дискурс фильма Филиппа Кадельбаха не политико-исторический. Партизаны изображены в нем антисемитами и русские солдаты сплошными насильниками не столько ради итоговой констатации : «Не надо делать из нас, немцев, каких-то исключительных монстров, лучше на себя посмотрите», сколько в порядке некоего пессимистически-философического вздоха: ах, весь мир ба рдак, все люди б..., т.е. становятся таковыми в определенных обстоятельствах. Это аполитичный взгляд на реальность в духе Ремарка, но, простите, не надо путать 1-ю мировую войну со 2-й. 1-я была, непонятно для чего, затеяна всеми заправилами Европы вместе, как убийство в "Восточном экспрессе" Агаты Кристи, и правда в ней не принадлежала ни одной из сторон: в результате на Западе появилось разочарованное во всех моральных ценностях "потерянное поколение" (в России оно было отменено Октябрем). Во 2-й ясная, резкая правда была, и она была всецело на стороне тех, кто сражался с Гитлером: в результате в послевоенной Германии появилось "кающееся поколение".
Этот фильм отталкивает меня как попытка доказать, что правды на свете нет вообще, и доказать это на историческом материале войны с фашизмом. Фильм пытается слить, смешать правду с кривдой. Получаются помои.
Является ли эта картина знаком того, что немцы устали каяться?
 Филипп Кадельбах
Уважаемые посетители сайта!
Чтобы оставить комментарий (вместо того, чтобы тщетно пытаться
это сделать немедленно по прочтении текста: тщетно, потому что,
пока вы читаете, проклятый "антироботный" код успевает устареть),
надо закрыть страницу с текстом, т.е. выйти на главную страницу, а
затем опять вернуться на страницу с текстом.Тогда комментарий
поставится! Надеюсь, что после этого разъяснения у меня, автора,
наконец-то установится с вами, читателями, обратная связь - писать
без нее мне тоскливо. С.Бакис
Автор С. Бакис
slavabakis@gmail.com
 | |
| Просмотров: 2047 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |