Знаменитый литературовед, филолог-классик, стиховед и переводчик Михаил Леонович Гаспаров (1935-2005) в последние годы жизни занимался странным делом – конспективными переводами. Конспективно - значит, он переводил разные стихи на русский короче и – как ему, во всяком случае, казалось – яснее, чем это получилось бы, если бы он переводил их строчка в строчку. Другие литературоведы и стиховеды подняли шум и даже подняли Гаспарова на смех: ну как можно так обращаться с поэзией, где не только каждая строчка важна, но и каждый звук!   

На это у Гаспарова было несколько ответов, которые я не стану цитировать, а просто перескажу их как бы от его имени, насколько я ответы эти понимаю.

1). Конечно, в великой поэзии каждый звук важен, но буквален перевод или конспективен, в нем те звуки и слова, которые написал поэт, все равно точно не передаются.

2). Поэтическая форма важна, но и содержание стихотворения, т.е. то, что прямо и непосредственно хотел сказать поэт, тоже, знаете ли, нельзя сбрасывать со счетов. Конечно, литературоведы-стиховеды здесь начнут кричать: «Что значит «прямо и непосредственно»? Содержание стихотворения – это оно само в своей целостности; если бы можно было передать это содержание в какой-то иной форме, чем оно само, так зачем же надо было бы поэту мучиться, рифмы подбирать, всякие метафоры-сравнения и т.д.? Вы, дорогой Михаил Леонович, со своими «конспективными переводами» сильно напоминаете Серафима Ивановича  Огурцова из «Карнавальной ночи»: помните, как он обстругал смешную репризу клоунов до резюме «С чужими женами общаться нехорошо!»

Ответ: Да я не собираюсь заменять поэтов. Ведь я своими переводами не стираю оригиналы и другие переводы с лица земли. Просто в стихах, особенно старинных, много непонятного для  современных читателей и вообще для читателей, не очень разбирающихся в поэзии. Вот я и хочу, выкипятив то или иное стихотворение, так сказать, до «сухого остатка», грубо и примитивно показать таким читателям, о чем в нем, собственно, говорится. А потом пусть читают на здоровье "авторскую версию" - удовольствие, я думаю, только увеличится. Между прочим, известно, что поэт поэтов Пушкин часто набрасывал для себя идею и общий ход будущего стихотворения. Причем это бывали конспекты не только будущих сказок или баллад, но и чисто лирических стихов, представьте себе! "Я помню момент, когда впервые тебя увидел. Ты была, как воплощенная мечта. А потом я долго тоскливо и бесцельно тусовался, всё думая о тебе. Со временем твой образ совсем выветрился, и я стал просто прозябать, как пенек. И вдруг - ты снова предо мной, ничуть не изменившаяся! Пенек ожил, из него проросла веточка". Конспект соответствующего стихотворения не найден, но он вполне мог существовать.

3). Я все же стараюсь не касаться своими конспективными переводами самых великих стихотворений классиков: на то они и великие, что в них ни прибавить, ни убавить. Я "конспектирую" лишь не самые шедевральные стихи, причем такие, о которых рядовые читатели, скорее всего, никогда не слышали. Так что опасности некоего «когнитивного диссонанса» в их головах при чтении моих «дайджестов» опасаться не следует.

Надеюсь,  Михаил Леонович, услышав свои-мои 1, 2 и 3, не перевернулся в гробу.

Остается добавить маленькую подробность: он не только каких-нибудь давне-иноязычных Пиндара, Ронсара и Мильтона такой обработке подвергал, но и Пушкина, и Лермонтова, и Баратынского, и Пастернака. Да, переводы с русского на русский! Вот, например, стихотворение-послание Баратынского «Коншину»:   

А вот перевод Гаспарова:

Ну как? В оригинале 36 строк, в переводе - 7! Сколько сбережено бумаги!
Так это я к чему?
А к тому, что если можно делать конспективные переводы стихов, то тем более можно писать конспективные рецензии. Тем более что те читатели, с которыми я имею обратную связь, в частности, мой сын (т.е. не в частности, а в целом и единственном), жалуются на чрезмерную длину моих текстов.

Итак, фильм «Смерть коммивояжера» (1985 г.) по драме Артура Миллера (1949 г.)

Коммивояжер Вилли Ломен живет в Нью-Йорке, но вояжирует на своем старом "форде" по другим городам. Вилли – настоящий американец (хотя по крови он, видимо, еврей. Но от этого он еще более настоящий американец). Всю жизнь боготворил он Америку с ее свободным рынком и агрессивным духом предпринимательства. И в  сыновьях своих обоих старался  с детства воспитать вот эту правильную крутость, водил их часто на бейсбол и бокс в «Медисон-сквер гарден», был справедлив к ним, но и был жесток. «Не хнычь! Не горбись! Выше нос! Удар держать умей! Keep smiling!» И что ж? Теперь, когда он постарел, все то, во что всю жизнь так жарко верил, его ж и грохнуло дубинкой по макушке. Тридцатилетних Ломена заслуг ни в грош не ставит дорогая фирма, не заслужил он даже послабленья с манхэттенской работать клиентурой, чтоб не мотать по городам и весям, не ночевать в занюханных мотелях. И что за диво: желторотый босс пока что даже имени его, похоже, не сподобился запомнить. Жаль, рано умер прежний босс, уж с ним, со стариком, сумел бы Вилли как-нибудь поладить. Эх, где вы, старые друзья, где ты, мой Бруклин старый? Все изменилось, и его коттеджик тесним теперь со всех сторон унылыми громадами многоэтажек, так что и солнце редко проникает в их задний двор, жена морковку посадила, так даже хвостик из земли не вылез. А сыновья, что сыновья? Сказать по правде, лодыри они, уж им за тридцать, а никак не могут найти дорогу в жизни, чтоб не сидеть у стариков на шее. Хотел в парнях он хватку воспитать, так эту хватку ныне лишь на своей он шее ощущает. Неблагодарные щенки! Ну почему они отца не любят? Ну ладно, пусть не любят, ведь любовь такое дело, тут или есть, иль нет, - перенести куда труднее то, что эти два засранца, ты ж погляди, к нему и уваженье потеряли теперь, когда он стал сдавать и нет уж в нем былой бульдожьей хватки. (А он не столько хватку потерял, как не желает ради выполненья тех квот заоблачных, что новый босс поставил – любая цифирка и твой любой просчет у этого зануды на заметке! – хорошим людям баки забивать, расхваливая качества продуктов, которыми они не обладают. Excuse me! Вилли Ломен агрессивен, но брехуном он не был никогда!) Эх, что за жизнь... Да, есть жена, конечно. Он знает, эта почва никогда из-под его не выскользнет ботинок – пребудет рядом Линда до конца, хоть стань он паралитиком слюнявым. Да, нелегко ей постоянно, бедняжке, буфером служить меж его нравом, что сказать, крутым, и дерзостью двух взрослых лоботрясов. Уж сколько раз он говорил себе: Линда права, права, на все так резко реагировать – себе дороже, пора б уже запомнить, за шестьдесят – не сорок, сто пятьдесят на сто – не сто на семьдесят, того гляди  апокалипсический, тьфу, апоплексический... апоплекси... апоп... а-а-по...чему смыкаются над головой, над маленьким моим двором высоток темные громады?       

в фильме 1985-го года