Этот фильм лучше не описывать-анализировать, а обсуждать в умной компании, потому что в нем важны подробности, которые на письме передаются трудно и нудно.

Но придется передать, что уж поделаешь.

1. Выходной день. Человеку звонят домой: «У вашей жены схватки». Он на страшной скорости гонит по гололеду на своей машине в роддом. 

2. Он сбивает насмерть ребенка, который перебегал шоссе. Заталкивает мать ребенка (арт. Ирина Низина) в машину, закрывает машину на ключ. Вызывает по мобильнику милицию.

3. Приезжает милиция. (Полиция. Но я буду дальше по старой памяти писать «милиция», тем более что российская полиция ничем от советской милиции не отличается). Тут становится ясно, что сбивший мальчика – сам мент, майор милиции Соболев (арт. Денис Шведов);  все приехавшие менты – из его  РОВД. Главный в прибывшем наряде – офицер Коршунов, друг Соболева.

4. Без малейших колебаний Коршунов решает откосить Соболева. Соболев не возражает. Матери ребенка дают попить кока-колы, заправленной веществом, от которого ее кровь покажет высокое содержание алкоголя.  Майор хочет продолжить путь в роддом, но тут звонит начальник РОВД: он приказывает Соболеву и Коршунову приехать к нему домой.

5. Начальника (арт. Борис Невзоров) не интересует, виноват Соболев или нет. Офицер возглавляемого им РОВД, сбивший ребенка,  – этого только не хватало, мало у него головной боли. Велит сделать так: Соболева пока для отмазки посадить в обезьянник (КПЗ), а мать Коршунов должен прессовать до тех пор и с такой силой, чтобы она подписала: была, мол, пьяная, машина ехала на средней скорости, я сама велела сыну перебежать дорогу. 

Соболев не возражает. Коршунов отвечает «Есть!»

6. Едут в ментовку. По дороге Соболев просит Коршунова: «Ты ее сильно не прессуй. Подпишет – хорошо, нет – ничего не поделаешь, буду отвечать. Сам виноват, никто не заставлял меня так гнать».       

7. Некоторые детали опускаю. В ментовке уже поджидает потрясенную женщину ее муж (фамилия родителей погибшего мальчика – Гуторовы). Коршунов хочет завести Гуторову в свой кабинет, но она без мужа идти отказывается. Приходится впустить и его. Коршунов, изъясняясь официальным языком, предлагает Гуторовой прочитать  и подписать уже сочиненные за нее «ее» показания, в которых она признается, что была пьяна и т.д. Гуторова, прочитав, говорит: «Сволочи! Я этого не подпишу». Гуторов, тоже прочитав, спрашивает Коршунова с ненавистью: «А кто тебе этот Соболев? Брат, сват? Или один из ваших?» Коршунов переходит на неофициальный тон: «Не хотите по-людски, вам же хуже будет. Суд? Х.. вы через суд что докажете, у вас свидетелей нет. И в городе этом вам потом не жить». Криво смеется. (На самом-то деле Коршунов, роль которого играет молодой и красивый режиссер фильма Быков, просто выполняет приказ начальника/продолжает отмазывать Соболева. Прессовать Гуторовых ему не доставляет никакого удовольствия. Он криво смеется и вообще лепит из себя гада из ментовских сериалов, потому что так надо). Гуторовы еще упрямее отказываются. Коршунов два раза бьет со страшной силой Гуторова по печени и один раз бьет в лицо Гуторову. Гуторов без сознания. Гуторова подписывает «свои» показания. Их выводят из кабинета, чтобы отпустить домой. Пришедший в себя Гуторов на прощанье говорит Коршунову: «Я тебя, гад, и на том свете достану». Коршунов: «Ты попробуй меня на этом достать».

8. Коршунов заходит в обезьянник, говорит Соболеву: «Финиш». Протягивает ему показания Гуторовой. Соболев видит, что костяшки пальцев Коршунова окровавлены. «Зачем?  Я же просил не прессовать ее». «Иначе не получалось». Соболев отказывается выходить из обезьянника. «Ну как хочешь», - пожимает плечами Коршунов.

9. Некоторое время спустя. Коршунов вбегает в обезьянник, насилу тащит Соболева наружу: «Не слышишь, дурак, стреляют? Ее муж держит на КПП под прицелом двух наших, сказал, что через 5 минут убьет их, если ему не выдадут тебя».

10. Лихорадочная летучка в коридоре верхнего этажа ментовки, в которой Соболев уже участвует как замнач РОВД. Он готов идти к Гуторову сам, но его не пускают: ведь ясно, что тот сразу его положит. Коршунову тоже идти нельзя: Гуторов и его положит, а потом все равно будет требовать выдачи Соболева.  Решают, что идти должен некий третий офицер. В результате его бестолковых  переговоров получается так, что Гуторов его застреливает. В это время менты набрасываются на него и отволакивают в камеру.

11. Приезжает из дому начальник РОВД. Вызывает к себе Соболева и Коршунова. Говорит Коршунову: «Мудак, почему сразу не замочил их обоих при снятии показаний? Теперь иди к нему в камеру и замочи. Потом сразу к ней домой – и ее тоже». Коршунов (после некоторой паузы): «Есть!» Соболев пробует что-то вякнуть, но начальник ему: «Поздно теперь голову пеплом посыпать, когда ты столько людей втянул в свои дела». В коридоре Соболев как-то вяло говорит Коршунову: «Паша, будь человеком…» Но Паша открывает камеру и от бедра прошивает Гуторова автоматной очередью.

12. Соболев узнает у дежурного адрес Гуторовых. Бежит к машине. Мчится к Гуторовой. Толкает ее из квартиры вниз по лестницам. (Это замечательный момент: несмотря на грубость Соболева, несмотря на то, что этот человек недавно убил ее сына, она чувствует, что сейчас он действует как человек, и для нее лучше ему подчиняться). Но поздно: менты уже подъехали к дому.

13. Соболеву удается выскочить во двор и захватить ментовскую машину. Заталкивает в нее Гуторову. 

14. Прочь из города! Но где-то близ городской черты Соболев видит стоящую поперек шоссе ментовскую машину. Путь бегства перекрыт.

15.Соболеву удается, взяв под мушку патрульного мента (тоже его хорошего кореша из РОВД – но тут уже не до корешей), заставить его везти их с Гуторовой… куда-то, мы пока не понимаем, куда.

16. Оказывается, Соболев велел менту доставить их в его (мента) собственную хату. Тут некоторый момент передышки, разрядки напряжения. Мент пытается вразумить Соболева: «Сережа, одумайся! Мы ж тебя пытаемся отмазать. Если не пришить ее, и ты загремишь в  зону, и сколько еще наших – вон какая кровища уже пролита. Если ты такой совестливый – почему там, на шоссе, сразу не взял честно вину на себя? А теперь… ну что у тебя, совсем крыша улетела?» Соболев: «Нет, прилетела. Звони в ГОВД <губернское отделение внутренних дел>, расскажи им все как было, и дай свой адрес». Мент, куда денешься,  звонит.

17. Но до областного центра далеко, а менты из РОВД уже догадались, где Соболев, и оцепили дом мента-заложника.  Соболев изнутри кричит: «Положу первого, кто попробует войти!» Ментам неохота рисковать, и вообще, видя, в какое темное дело их втянуло начальство, они забывают о субординации. Уезжают. У дома остается только Коршунов. На нем висит тяжкое должностное преступление и убийство, он кровно заинтересован в том, чтобы любой ценой замять это дело, замести следы. Он звонит Соболеву: «Если не убьешь бабу, я поеду в роддом, убью и твою Надю, и ребенка».

18. Соболев ведет  Гуторову к реке. Она поворачивается к нему лицом: «Стреляй!» Он, оправдываясь, говорит: «Если я не убью тебя, Коршунов убьет мою жену и ребенка». (Он ведь еще не знает пола ребенка). Стреляет. (Непонятно, почему он не застрелил Гуторову прямо в доме).

19. За спиной Соболева возникает Коршунов. Он говорит другу: «Беги, дурак!»

20. Соболев голосует на ночном шоссе. Говорит шоферу притормозившего автофургона: «Мне в город, в роддом». «Что, жинка рожает? - улыбнулся шофер. –  Садись». Конец фильма.     

Теперь разбор. 

Начать с того, что «Майор» - не чернушный фильм о подлостях ментов. Менты здесь – просто люди, живущие так же, как все люди в России (а может быть, и на свете) живут. В одном эпизоде Соболев спрашивает Гуторову: «А если бы твой муж ребенка сбил, ты бы заложила его?» Та, при всей ненависти к Соболеву,  не может ответить «да». Но дело не в чувстве гражданской ответственности – это лишь привходящая тема фильма, по большому счету «Майор» о другом. С пункта 1 по пункт  11 включительно фильм развивается как античная трагедия. Бесчестность, которую совершают Соболев и Коршунов, – это всего лишь одна из бесчестностей, почти автоматически  совершаемых ими ежедневно в бедламе тяжелого и грязного труда* (не живет ли точно так же почти любой из нас – политик, врач, бизнесмен, менеджер, пусть в наших руках нет оружия, и в результате нашей бесчестности кровь не льется у нас на глазах?).  Да, Соболев и Коршунов поступали подобным образом тысячу раз – и вдруг в тысячу первый их грех повлек за собой длинную цепь насилия, подлогов и убийств.  Точнее, такую цепь, которая впервые ударила по ним самим: пришла наконец расплата! Неотвратимый детерминизм сюжета «Майора» делает этот фильм в каком-то смысле похожим на «Груз 200» – причем картина Быкова, более реалистическая  и показывающая людей, которых можно понимать и жалеть, могла бы быть лучшим зеркалом  современного общества и  лучшей рентгенограммой наших душ, чем  макабрическое творение Балабанова.

Могла бы. Если бы Быков знал, что делать со своим сюжетом после п.11. Может быть, Соболев должен был броситься на Коршунова, не дать ему застрелить Гуторова и погибнуть сам? Но тогда фильм получился бы слишком коротким. Не знаю, я не сценарист. Так или иначе, после п. 11 фильм, чтобы не утратить набранной высоты, должен был сюжетно развиваться так, чтобы, как до этого, каждый событийный поворот обеспечивался поворотом психологическим. Но этого не происходит. Если между п.п. 1-11 фильм летел, как птица, т.е. под крыльями у него был воздух (воздух трагедии), то дальше он летит, как камень,  по инерции мощно запущенного сюжета: никакого воздуха камню для полета не требуется. Иными словами, дальше идет чистый триллер. Ну да, Соболев, в котором проснулась совесть, решает спасти Гуторову, это нелегко, происходят всякие заморочки…  но к теме трагической вины это ничего не добавляет, картина как серьезное произведение оборвалась на середине.

Ладно, триллер –  тоже вещь, смотрим его. «Майор» сначала  (т.е. когда фильм только соскользнул в новый жанр  посредине своего экранного времени) - хороший триллер, потому что, утратив трагическое содержание, картина не утратила содержания человеческого:  потеряв ощущение художественно-философской значимости, высокой метафоричности происходящего, мы все же продолжаем сострадать герою и взвешивать его действия на моральных весах. Это выгодно отличает «Майора», скажем, от циничных триллеров Хичкока, сделанных исключительно для щекотки зрительских нервов.

Но, опять же… режиссер не затевал триллер, и, начав его с середины картины, он уже просто не имеет времени, чтобы его как следует развернуть и эффектно  завершить. Коршунов заставил Соболева убить женщину, пригрозив убить его жену и ребенка. Сюжетно и психологически это выглядит совершенно неправдоподобно: ведь смерть Гуторовой нужна Коршунову для того, чтобы спрятать концы в воду; но убив жену Соболева в роддоме, он, наоборот, безнадежно подставится.  Как мог умный и опытный Соболев ему поверить, и поверить настолько, что действительно Гуторову расстрелял?  Причем он сделал это после того, как пережил моральное очищение, побудившее его с огромным  риском ту же Гуторову спасать. Эта неувязка и триллер портит, и  значимость первой, трагической части картины подрывает.  Ведь перед тем как пустить в Гуторову пулю, Соболев не взвешивает, как это сделал бы трагический герой, погубленную им жизнь чужого ребенка и погубленную по его вине жизнь отца ребенка против жизней собственной жены и ребенка –  спасая своих, он вдобавок уничтожает мать ребенка. Выходит, Соболев просто подлец? Подлецы, однако, героями трагедий не бывают – Эдип, Медея, Макбет, Раскольников великие грешники, но личности высокого полета.* * 

Вначале я сказал, что этот фильм лучше обсуждать после просмотра в умной компании, чем объяснять тем, кто его еще не видел. Я написал о «Майоре» по горячим следам – боюсь, слишком горячим: картина появилась в интернете сегодня, 14 октября, и мои выкладки могут  показаться читателю алгебраическим подсчетом неких абстрактных величин. Я также должен извиниться за то, что почти исчерпывающе изложил сюжет. Последнее, впрочем – первородный грех всех рецензий на детективы и триллеры, каковым (наполовину) является хороший - при всех моих крючкотворских «но» – фильм Юрия Быкова.                      

* В эпизоде, когда мы впервые попадаем на адскую кухню РОВД, пожилая женщина, которую, видимо, выпускают из КПЗ на свободу, кричит какому-то менту: «Чтоб ты сдох! Чтоб у тебя дети мертвыми рождались!» Если бы вместо истории, начавшейся убийством мальчика  Коли на шоссе, нам показали историю о том, как эта женщина попала в ментовку, - получился бы, наверное, тот же самый фильм, только с названием «Старлей» или «Прапор».

** Трагический герой, вероятно, нашел бы такой выход из ситуации Соболева: приказав   женщине бежать, он выстрелил бы в себя. Его жена и ребенок были бы тем самым спасены: после смерти Соболева Коршунову не было бы никакого смысла убивать их. Вместе с тем, Соболев спас бы самоубийством свою мужскую честь. Но Юрий Быков предпочел финал приземленно-бытовой: все мы люди, все человеки… дети, жена – единственная опора человека в этом жестоком мире, и вправе ли мы осуждать того, кто сделал выбор в пользу семейных ценностей? Но в таком случае Быков плохо понимает суть искусства: возможно, оно навсегда утратило способность трагедийного взлета, но пока не упало  – и никогда, по самой природе своей, не упадет – до апологии сентенции «своя рубашка ближе к телу».