Новый фрагмент
Главная » Новые фрагменты » Михаил КАЛАТОЗОВ |
"Я - Куба" ("Soy Cuba")
Камера летит над морем, над пальмами, над сахарными плантациями. Долго. Пол-Кубы, наверно, пролетела, Куба ж маленькая. Наконец снижается на курорт, где шикуют кубинские ricchi. Пролазит между ногами прохаживающихся, вихляя бедрами, шикарных женщин (продажные? жены стариков-богачей? a-a, все они продажные), спускается к бассейну, ныряет в бассейн, выныривает. И все это панорамой, сплошным непрерывным куском!
По сути, похоже на «Человека-амфибию» и вообще глуповато. Ну и что, что они ныряют? Poveri тоже умели нырять, пусть их не пускали в бассейны. Да и шикарных женщин, если требуется продемонстрировать морально-бытовое разложение правящих классов при кровавом диктаторе Батисте, лучше было бы показать одетыми, а не голыми. Голые красавицы, они все одинаковы: пойдите на демократично-грязный брайтонский пляж, ух какие там испанки прохаживаются, закачаешься!
Но не в этом дело. Снято как! Какие силы, какие ухищрения нужны были, чтобы в древнем 64-м году, с неуклюжей тяжеленной аппаратурой проделывать эти головоломные кульбиты! Известно ли вам, как Урусевский работал? Чтобы снять таежный пожар изнутри огня в «Неотправленном письме», его и кинокамеру облепливали асбестом: две дырочки для глаз, одна для объектива. А в фильме, который является предметом нашего внимания, грандиозный панорамный кадр похорон кубинского повстанца снимался так: через улицу протянули канатную дорогу, Урусевский снимал из быстро катящейся подвесной кабинки; потом перескакивал на крышу дома, пробегал, продолжая снимать, по ее краю; в конце крыши был сооружен желоб, по которому он, продолжая снимать, скользил вниз; доскользив почти до голов похоронной процессии, он начинал воспарять по тому же U-образному желобу к крыше противоположного дома, куда его тянули на дополнительных канатах. Все это надо было проделать с точностью до миллисекунды, потому что движение многотысячной похоронной толпы было жестко отрепетировано.
Кто сейчас так снимает? Во-первых, можно все это выполнить «в виртуале»: нарисуем, будем жить. Во-вторых... да охота была потеть, чего ради? А тогда не то что потели - гибли. Разбился насмерть Урбанский (не захотел, чтобы на съемках «Директора» каскадер прыгал за него на АМО через бархан: если прыгнет он сам, можно снять его за рулем к р у п н о - класс!) Сгорела на съемках украинского фильма Инна Бурдученко. В работе над правдивым до жестокости «Порохом» погибло несколько человек из операторской группы. Свирепый Герман на съемках «Двадцати дней без войны» наградил Гурченко хроническим бронхитом (ну этому дай, он всю съемочную группу до инфаркта доведет). Чудом избежал гибели на съемках бондарчуковской эпопеи «Они сражались за Родину» оператор Вадим Юсов. Через разное число лет после съемок «Сталкера» среди отравных сливных потоков химзавода один за другим умерли от рака легких Солоницын, Тарковский, жена Тарковского. Все это не несчастные случаи: случай случаен, а перечисленное было проявлениями риска, азарта, амбиции снять хорошо, снять как можно лучше, снять лучше всех! Потому что кино что-то значило. Кино было больше, чем кино. Или наоборот: кино что-то значило, потому что его творцы готовы были погибать за него. Где курица, где яйцо? Не знаю. Знаю другое: пока так продолжалось, кино было курицей, способной время от времени нести золотые яйца. Августин, Августин, всё прошло, прошло...
Просмотр фильма он-лайн:
Автор С. Бакис
| |
Просмотров: 1948
| Теги: |
Всего комментариев: 0 | |