Режиссер Михаил Ромм.
Авторы сценария Михаил Ромм, Майя Туровская и Юрий Ханютин.
Документальный фильм, 138 мин. «Мосфильм». 1965
Недавно я прочитал мемуарную книгу Юлии Эйдельман «Век иной и жизнь другая», выпущенную в 2013 году. Автор – вдова замечательного историка и писателя Натана Эйдельмана. Вспоминая Юрия Ханютина, который был одноклассником Эйдельмана и оставался всю жизнь его другом, она пишет: «Фильм «Обыкновенный фашизм» вот уже сколько лет демонстрируется на экранах и не теряет актуальности. Юра вместе с Майей Туровской – авторы этого фильма, но придумал его Юра, его идея. Хотя фильм называют работой Михаила Ромма. Ромм увидел практически готовую картину, т.е. не картину, конечно, а точно и умело подобранный им и Майей материал, нужен был режиссер. (Sic! - С.Б.) Я помню, как Юра рассказывал Тонику (Натану Эйдельману – С.Б.) о своем желании пригласить в фильм Ромма, а Тоник ему говорил: "Но ты понимаешь, что это будет фильм Ромма и только Ромма?" На что Юрка отвечал: "Конечно, понимаю, о нас с Майкой и не вспомнят. Но, если уговорить Ромма поставить под фильмом свою фамилию, то он получит высшую категорию и пойдет по всем экранам". Я уверена, что Юрой двигал не только материальный интерес: как известно, от категории зависел - и весьма существенно - гонорар, в том числе и авторов фильма. Юра и Майя долго уламывали мэтра. Потом Юра уверял, что Ромм много сделал для успеха фильма, в частности, он пожелал сам читать собственный комментарий - и его закадровый голос усиливает впечатление от этого и сегодня актуального фильма".
Оставляю в стороне проблемы Юлии Эйдельман с логикой: сказав, что «Юрой двигал не только материальный интерес», она так и не объяснила, что же еще им двигало. Оставляю также в стороне более серьезный вопрос о том, кто «придумал фильм». Драматург Александр Мишарин, написавший с Тарковским сценарий «Зеркала», рассказывал: составив первоначальный план, они условились, что каждый сочинит половину эпизодов, и при этом поклялись друг другу никогда ни при каких обстоятельствах не раскрывать, кто что сделал. Вопрос о вкладе соавторов произведения в конечный продукт очень щепетилен, и утверждения типа «Главной скрипкой в дуэте «Ильф и Петров» был Ильф», по крайней мере, бестактны. Допустим, что и утверждение Эйдельман всего лишь бестактность, а не ошибка (хотя откуда ей знать, что Ханютин был «главным»? Неужели он приходил к Эйдельману и хвастался: «Задумал отличный сценарий докфильма о фашизме, начинаю писать, а Туровская будет мне помогать»?) На вышеуказанные несуразицы, назови их так или иначе, можно не обращать внимания, ибо они затмеваются совершенно уж несомненной и грубой ошибкой: она касается меры участия в фильме... Ромма.
В интервью для радио "Свобода" от 8 мая 2004 г. Майя Туровская вспоминала: «Я ездила в Белые Столбы и смотрела там старое немое немецкое кино. Там было два маленьких зала тогда, в одном сидела я, в другом сидел мой сосед, приятель и коллега Юра Ханютин, и он смотрел "Хронику военного времени" нашу. И вот тогда мы подумали, что хорошо было бы соединить хронику и игровое кино, то, что впоследствии в фильме не осуществилось. Фильмы этого времени немецкие - это были ужастики. Там был не только жанр, там был настоящий такой ужас, который, быть может, создатели даже не имели в виду, потому что они старались сделать занимательное кино, легенды, сказки, фантастические истории, но в них был настоящий ужас. Не то, что потом было, когда была игра в страшное. Хотя это начали делать в Голливуде тоже в основном эмигранты немецкие, которые привезли с собой вполне настоящий ужас. Понимаете, такой скрытый подлинный ужас, страх. И в этом смысле Кракауэр был прав, он это сформулировал как предчувствие маленького человека перед миром неизвестным, это совершенно неизвестно, с какой стороны тебя погубит.* И нас захватила очень эта идея. Не только потому, что мы видели что-то на экране, но потому что это относилось к нам самим. Что мы хотим понять, что произошло с нами самими и понять как то, что называлось "маленький человек", а в немецком кино он существовал так же, как и в русской литературе, стало на сторону нацизма».
Необходимо, может быть, пояснить: «Ханютин…смотрел «Хронику военного времени» нашу» - это означает: смотрел имевшуюся в фондах главного советского киноархива немецкую военную кинохронику, а не советскую. Поразительные совпадения с Совком – это то, что было лишь в головах сценаристов и, как они надеялись, могло возникнуть в головах будущих умных зрителей картины. В процессе работы над «ОФ» Ромм, когда такие совпадения слишком бросались в глаза, отвергал соответствующий материал, как бы ни был он для фильма выигрышен. Михаил Ильич был очень умным, но все-таки советским человеком, и не был еще готов уравнивать сталинизм и фашизм в духе Василия Гроссмана.
Возвратимся, однако, к замыслу Туровской и Ханютина. Они хотели проследить, как реальность влияла на кино и кино затем влияло на реальность: химеричность Веймарской республики с ее атмосферой «страха и отчаяния» (заимствую закавыченные слова из названия пьесы Брехта, изображающей, правда, Германию уже после 1933 года) порождала химеричные, «ужасные» фильмы, а они, в свою очередь, добавляли химеричности и ужаса в саму жизнь и т.д. Туровскую вообще завораживало взаимовлияние, взаимоперетекание массового искусства и реальности, особенно в направлении от искусства в реальность, когда сюжет популярной книги или фильма «материализовался» в действительности. (Она посвятила этому феномену свою книгу 1971 года «Герои «безгеройного времени». Заметки о неканонических жанрах»). Однако Майя Иосифовна констатирует: «соединить хронику и игровое кино» - такое решение «впоследствии в фильме не осуществилось». Более того, идея Туровской и Ханютина о кино и реальности как сообщающихся сосудах вообще не была подхвачена Роммом, его интересовала сугубо реальность фашистской Германии, и он сделал совсем другой, «свой» фильм. Таким образом, не приходится даже говорить о том, что сценаристы принесли «мэтру» готовый фильм, который, по выражению Рене Клера, «оставалось только снять». (Это ничуть не умаляет заслуг Туровской и Ханютина, которые не только подтолкнули режиссера сделать документальный фильм о 3-м рейхе, но были на всем протяжении работы его ближайшими и активными творческими сотрудниками).
Теперь о том «ОФ», который получился. Про что он? С тех пор как фильм Ромма вышел, выражение «обыкновенный фашизм» настолько приелось, что для возвращения ему смысла требуется уже некоторое умственное усилие. «Обыкновенный», согласно словарю Ушакова, значит – вошедший в привычку, постоянный, обычный; ничем не выделяющийся, заурядный. Для кого – вошедший в привычку, постоянный и заурядный? 3-й рейх всего-то просуществовал 12 лет, к тому же Гитлер с Геббельсом, затейники этакие, не уставая придумывали что-то новенькое, чтобы хорошие немецкие граждане чувствовали - жить с каждым днем становится лучше и веселее, а для плохих граждан жизнь стремительно превращалась в каторгу, фигурально или буквально.
Тогда, может быть, «обыкновенный» имеет у Ромма значение, которого в словаре нет: бытовой, мелкий, рутинный. То есть фокус не на факельных шествиях, нюрнбергских гала и Хрустальной ночи, а на повседневной текучке, на том, как реально жил немецкий народ при наци – в общем, что-то в духе романов Ганса Фаллады. Но и тут не сходится. Фаллада писал «из головы», и он мог воссоздавать силой своего писательского слова то, что наблюдал в домах и на улице. Ромм же использует исключительно рейховскую кинохронику, до последнего кадра лживую, служившую исключительно средством фашистской пропаганды. Так что же, спрашивается, может быть обыкновенного/реального в фильме, построенном на таком материале?
Мое мнение такое: «ОФ» и есть фильм об обыкновенной пропаганде, о технике промывания мозгов, о том, как испокон века оболванивают народ. Вчера я видел по «Эху Москвы» передачу «Особое мнение» со Станиславом Белковским. Ведущая спросила: «Что вы думаете о развернувшейся на русском ТВ антиукраинской пропаганде? Чем объясняется такой беспрецедентный, разнузданный размах, ну как бы это сказать, неполной правды?» (С учетом новых времен, ведущая благоразумно не произнесла «лжи»). Белковский, с присущей ему невозмутимостью, ответил: «Ничего беспрецедентного я здесь не вижу. Пропаганда как пропаганда. Пропаганда в условиях войны». Я цитирую почти дословно, так что читатель может обратить внимание на такую тонкость: Белковский не отрицает, что пропаганда разнузданная, он отрицает лишь, что она беспрецедентная. Разнузданная, то есть, но в то же время обыкновенная. Так было и будет: мозги всегда промываются по одинаковой технологии.
Шагают бараны в ряд,
Бьют барабаны, -
Кожу для них дают
Сами бараны.
«Бараний марш», музыка Г.Эйслера, слова того же Б.Брехта.
Возвращаюсь к «ОФ»: суть этого фильма в том, что он насквозь насмешливый, иронический. Разумеется, сами немецкие операторы меньше всего стремились к тому, чтобы то, что они снимали, выглядело смешно – наоборот, из кожи вон лезли, чтобы это выглядело грандиозно. Но, на самом деле, ужасно смешно! То есть если через 70 или хоть 30 лет на все это смотреть. Мало того, что из этих праздников и праздничков национального единения, раздач супчика для бедных под музыку Вагнера, фестивалей народного творчества, где песни про Фюрера выдаются за народные и т.д., туфта лезет, как пружины из прохудившегося матраса (так и хочется срифмовать, в евтушенковском стиле: «фашистский» - «фальшивки»), - так сам Фюрер, идолище всех этих игрищ и забав, если он не вскидывает руку в приветствии «Хайль мне!», держит ее на яйцах. И чего он вечно ее там держит? Для максимального размаха вскидывания? А бог, т.е. черт его знает. Но очень, очень смешно, и как только пиплы не замечали? А вот ведь не замечали. Нет такой смешной, абсурдной вещи, которую сделает вождь оболваненной страны, и чтоб она заставила народ смеяться. (Нынешнему поколению русских людей, возможно, еще предстоит поразиться, насколько слабое чувство юмора было у них в 2014 году. Точно так же советские люди в 56-м году удивились, как они могли быть настолько невнимательны, что в 37-м не замечали исчезновений ближайших родственников). Максимальное повышение порога чувствительности населения к смешному – в этом всегда состоит центральная задача тоталитарной власти. Значит, перво-наперво она стремится истребить мальчиков, которые могут ляпнуть «Король голый!» А как их распознать? Ну да эта задача решается элементарно: все до единого мальчики отправляются на фронт!
Ромм оказался, я думаю, в сложном положении. С одной стороны, делая такой фильм, он не мог не надеяться, что советские зрители оценят, насколько обыкновенность обыкновенного фашизма смехотворна и пошла. Собственно говоря, на это и был весь его профессиональный расчет (а Ромм был матерым профессионалом). Сам человек советский, он не мог не быть высокого мнения о советских зрителях и искренне верил, что они всё, что надо, про фашизм правильно поймут - и рассмеются. (При этом, повторю, он совсем не хотел, чтобы советские зрители заходили слишком далеко и мысленно проводили те параллели, на которые надеялись скрытые диссиденты Ханютин и Туровская).
Но, с другой стороны, Ромм, опять-таки, был матерый профессионал и не переоценивал тонкости и наблюдательности зрителей: огромный опыт говорил ему, что, если как следует не разжевать, зрители могут не просечь самых простых вещей. И он, снова-таки, был человек советский, очень умный советский человек, - а значит в высокой степени наделенный ментальным свойством, которое Оруэлл в своем романе «1984» назвал двоемыслием. То есть неким задним умом Ромм все-таки понимал, что фашизм и совок похожи, следовательно, советские люди тоже бараны и чувство юмора на всё социальное у них притуплено.
Как быть? Ромм нашел выход: он решил, что визуальный ряд фильма следует подкрепить вербальным; надо слегка помочь зрителям, обратить их внимание на то, что, вот, Гитлер держит руки на яйцах и т.д. Михаил Ильич взял задачу комментирования на себя, и, гениальный рассказчик, выполнил ее прекрасно.
Поэтому приписанная Юлией Эйдельман Ханютину снисходительная похвала, что Ромм, дескать, все-таки что-то, да привнес ценное в фильм тем, что прокомментировал его, - это, я уверен, аберрация ее памяти, Ханютин не мог такого сказать. Комментарий, как я постарался объяснить, играет в «ОФ» сущностную роль, неизмеримо большую, чем, скажем, голос Ефима Закадровича Копеляна в «17 мгновениях весны»: Копелян просто добавляет байке Юлиана Семенова пущей важности, а Ромм растолковывает зрителю: видите, как смешно это и смешно то! как легко сумел Гитлер превратить людей в зомби!
Михаил Ильич Ромм замечательный режиссер и человек - я, без всякой иронии, очень люблю его. И тем не менее, нельзя полностью исключить, что он (возможно, неосознанно) выступал в качестве комментатора немного как фокусник: не только привлекал внимание зрителей к чему надо, но отвлекал от чего не надо. Когда грянула перестройка, все стали куда как умны и решили, что «ОФ» - вообще не антифашистский, а антисоветский фильм. Ромм, право же, не имел такого в виду и, возможно, недовольно ворочался в гробу.
Но ничего не поделаешь: фашизм таки похож на коммунизм, шила в мешке не утаишь. К тому же «ОФ» - очень хороший, высокохудожественный фильм, а настоящее искусство многомерно и всегда выражает больше, чем имел в виду сам художник. Как ни старался честный Михаил Ильич удержать вещего попугая правды в клетке (ограничиться разговором о немецком изводе фашизма), он, создавая произведение высокохудожественное, невольно выпускал птицу на простор неконтролируемых аллюзий. И сегодня, пересматривая фильм, мы слышим, как попугай говорит: «Фашизм бывает немецкий, советский, сербский, камбоджийский, арабский…». Целый хор голосов радостно подхватывает: «…украинский!» Но попугай умный, и с этим, я уверен, не согласится.
P.S. А вот интересно: как всякие геббельсы учатся оболванивать народ? Ведь это же очень хитрое дело. Существуют ли специальные инструкции, учебники ДСП («для служебного пользования») по данной отрасли знания? Мне кажется, таких нет. Ведь даже зло не хочет признаваться самому себе, что оно зло, а хочет верить в собственные благие намерения. Ну да, есть книга Макиавелли «Государь»… но она недостаточно детализирована и, на самом-то деле, не так «зловредна», как думают те, кто ее не читал. Так что же, сталины, сусловы и сурковы действуют чисто по интуиции? Гении такие промывания мозгов? Не хочется думать, что они хоть в чем-то гении. Я думаю, дело обстоит так. Вот нельзя сказать, что в советских фильмах не было чуточки порно, что в них совсем не танцевали развратный танец рок-н-ролл и не пели блатных песен. Все это было, но оно изображалось как бы «в кавычках» и «от противного», с маркером «отвратительно!» Точно так же существует масса подробнейших инструкций по оболваниванию сознания народа, - но эти инструкции содержатся в серьезной научно-теоретической литературе, посвященной исследованию технологий оболванивания и борьбы с ним. Злонамеренные практики этого дела черпают необходимые сведения у благонамеренных интеллектуалов, как киномеханики советского времени вырезали мгновенные кадрики с гологрудыми женщинами из фильмокопий западных лент. Например, ценнейшим источником обучения манипуляции общественным сознанием может послужить монументальная и великая книга Ханны Арендт «Истоки тоталитаризма».
Так что ж, выходит, не исследовать? Эх, не знаю. Если не исследовать, то нельзя будет бороться. А с другой стороны, если промыватели мозгов не будут знать, как промывать, так, может, не с чем и бороться будет? Вот если бы сделать так, чтобы книгу Арендт могли читать только борцы с промывателями мозгов, а те сами не могли бы... Заходишь в отдел библиотеки ДСП, показываешь удостоверение «антипромывателя» - и тебе выдают, а показываешь удостоверение «промывателя» или ничего не показываешь – не выдают. Идея, мне кажется, здоровая, хотя я сознаю, что на пути к ее осуществлению есть определенные технические сложности, так что надо еще все хорошенько продумать.
• Зигфрид Кракауэр (1889-1966) - известный немецкий социолог и кинотеоретик, автор книги о немецком экспрессионистском кино «От Калигари до Гитлера». (Калигари – персонаж знаменитого экспрессионистского фильма Роберта Вине «Кабинет доктора Калигари», 1920).
Михаил Ильич Ромм (1901-1971)
Майя Иосифовна Туровская (1924)
Юрий Миронович Ханютин (1929-1978)
Смотреть фильм он-лайн
Автор С. Бакис
Уважаемые посетители сайта!
Чтобы оставить комментарий (вместо того, чтобы тщетно пытаться это сделать немедленно по прочтении текста: тщетно, потому что, пока вы читаете, проклятый «антироботный» код успевает устареть), надо закрыть страницу с текстом, т.е. выйти на главную страницу, а затем опять вернуться на страницу с текстом (или нажать F5).
Тогда комментарий поставится! Надеюсь, что после этого разъяснения у меня, автора, наконец-то установится с вами, читателями, обратная связь – писать без нее мне тоскливо.
С.Бакис
|
