Режиссер Жак Тати. Сценарий Жака Тати, Жана Лагранжа и Жана Л'Ота. Франция. 1958.

25 FILMS YOU MUST SEE BEFORE YOU DIE  

x 2). Правила игры-1939                 

 3). Метрополис-1927                       

4). Дерсу Узала-1975                                                  

x 5). Фотоувеличение-1966            

х 6). Причастие - 1962                       

x 7). Броненосец «Потемкин»-1925   

х 8). Восемь с половиной-1963    

9). Андалузский пес-1928                                     

10).  Кес-1969                               

11). На последнем дыхании-1960 

X12). МОЙ ДЯДЯ/ MON ONCLE. Режиссер Жак Тати. Сценарий Жака Тати, Жана Лагранжа и Жана Л'Ота. Франция. 1958.

13) Поднимите красный фонарь-1991  

14). Новые времена-1936         

15). Женщина на грани нервного нервного срыва-1988                 

16). Будю, спасенный из воды-1932 

x 17). Солярис-1972  

18). Город Бога-2002

19). Рассекая волны-1996

20). Последнее танго в Париже-1972        

21). Носферату-1922                                

х 22). Умберто Д.-1952                       

23). Три цвета: Синий-1993 

24). Битва за Алжир-1965

25) Дети райка-1945  

--------------------------------------

17.10.2012. На Марсе найден полиэтиленовый пакет

Знаменитый эпизод из фильма «Выпускник» (1967) 

Истлеют книги и одежды,

под едкими дождями

рассыплются кирпич и сталь,

лишь пластиковые бутылки и игрушки

пребудут вечно –

и назовут потомки нас

homines ludendi et bibendi –

цивилизацией играющих

и выпивающих людей.

Тахиро Осада

«Как, ты не видел «Моего дядю»? Посмотри, пока не умер!» Это заклинание звучит в применении к фильму Жака Тати смешновато. Все равно как если бы  голос с того света гулко произнес: «Не читал стихотворения Чуковского «Тараканище»? Ты обязан его прочесть,  пока... !»; «Не катался на карусели? Непременно покатайся, пока... !»; «Не пробовал пирожное безе? Поклянись, что попробуешь!»  Пирожное безе – просто объедение, но вы помните, что происходит с ним  во рту? Ам – и растаяло. При чем тут  смертельные клятвы и последние сроки? «Мой дядя» - маленький прелестный фильм. Это, конечно, шедевр киноискусства, как безе – шедевр кулинарии, но оба – десерты, и не следует относиться к ним с тяжелой, угрюмой серьезностью, как будто  приступаешь к бараньей ноге или просмотру фильма Висконти «Смерть в Венеции». 

Что, впрочем, не означает, будто «Моего дядю» можно смотреть невнимательно. Напротив, требуется пристальное внимание – но не ума, а зрения, то внимание, которое нужно при рассматривании карикатур: без зоркого глаза можно смешное проморгать. То есть это нам, взрослым, приходится напрягаться, а дети засекают такие вещи с ходу.   

Вот вилла семейства Арпель:

Чтобы не тратить лишней энергии на описание ее экстерьера и интерьеров, воспользуюсь одной знаменитой книгой:

«Хотя дом был невелик, но, как во всех особняках Цветущих Холмов, ванная в нем была поистине королевская – сплошной фаянс, керамические плитки и блистающий серебром металл. <...>  Спальня была выдержана в приятных мягких тонах и обставлена по эскизам одного из лучших декораторов, который отделывал почти все собственные дома в Зените. Серые стены с белыми окнами и дверями, ковер спокойного голубоватого оттенка, вся мебель – под красное дерево, шкаф с огромным шлифованным зеркалом. Матрацы были упругие, но не жесткие, отличные матрацы новейшего фасона. Широкие окна легко открывались, запоры и шнуры на них были наилучшего качества, а полотняные шторы не пропускали света. Это была образцовая спальня, прямо из каталога «Новейший уют для семьи со средним достатком». И в каждом втором доме на Цветущих Холмах была точно такая же спальня. Дом был <...> такой же удобный и такой же вылощенный, как спальня. Здесь все было в лучшем вкусе, - самые лучшие недорогие ковры, самая простая и добротная архитектура, самые новейшие удобства». Etc., etc. 

Это описание дома Бэббита из одноименного романа Синклера Льюиса, вышедшего в 1922-м году. Перенесемся на 36 лет вперед из Америки во Францию, из Цветущих Холмов –  сабурба (suburb, пригород) Зенита в процветающий банльё (banlieuе, предместье) Парижа,  заменим людей из слоя middle class на людей того же слоя, но с достатком чуть повыше Бэббита, тех, кого называют нуворишами, а модерн 20-х годов заменим на модерн 50-х: вместо красного дерева, стали и кирпича - керамика и пластик, вместо механики и электричества электронная автоматика, во всем легкость линий, лаконичность архитектурных решений и предельная функциональность, -  и мы получим дом  Арпелей. При этом еще надо учесть, что мсье Арпель –  инженер, помешанный на технических новинках. Дверцы кухонных ящичков сами выдвигаются-задвигаются, лампочки сами зажигаются-выключаются, и даже бифштекс, высоко подпрыгнув, сам переворачивается на сковородке. Вертикальный дельфин в центре двора испускает радостную струю, как только гость нажмет звонок по ту сторону высокого, но не по-мещански глухого, дырчато-ажурного забора. Один недостаток,  глупый дельфин не умеет отгадывать, званый гость там за забором или простой зеленщик. Чтобы зря не тратилась вода, хозяйка иногда отключает дельфина. Увы, это всего лишь 1958-й год -  еще не футурум, а только модерн, еще не полная автоматика, а только полуавтоматика. Повсюду на стенах уйма кнопок, и мадам Арпель, прежде чем ткнуть в нужную своим довольно пухлым пальчиком, зажмуривается опасливо, но и блаженно, как человек, еще не поверивший своему счастью: она обожает всю эту технику на грани фантастики не меньше мужа. Вообще Арпели очень удачная пара, оба личности с современными вкусами и взглядами. В годовщину их свадьбы мсье Арпель подъезжает к дому на классном новеньком автомобиле, предвкушая, в какой восторг придет мадам Арпель. А она, пока он был на службе, мобильно организовала замену старых ворот гаража, банально отворявшихся вручную, на отворяемые посредством  реле, и предвкушает, в какой восторг придет мсье Арпель. Дары волхвов! Правда, как только оба ступили в гараж, мимо столбика с реле пробежал песик, и мсье с мадам стали заложниками своей любви к автоматике.

Ах этот песик! Пока мадам Арпель давит утром в ванной на чертовы кнопки, он выпрыгивает сквозь ажур ворот на улицу и, присоединившись к другим уличным и домашним собачкам,  трусит к мусорным урнам, чтобы наесться всякого дерьма, которое поглощает с такой алчностью, что у нас возникает подозрение: полезные косточки, которыми кормит его хозяйка, уж  не изготовлены ли и они из пластика?  Потом песик возвращается домой, и помешанная на септике и стерильности мадам  нежно прижимает его к пеньюару. О если бы она знала, в каких нечистотах ее любимец только что валандался!         

Сыну Арпелей, мальчику Шарлю, тоже тоскливо в пластиковом доме, куда гости, сотрудники завода пластиковых труб, которым заправляет папа, приходят с пластиковыми букетами. Ему тоже охота куда-нибудь сбежать и хорошенько вымазаться. Но сквозь декоративные дырки в заборе ему не протиснуться. Иногда, если явится в гости брат мадам Арпель, господин Юло, мальчика, так уж и быть, выпускают немного погулять под его присмотром. Дядюшка приезжает к Арпелям на велосипеде. Вот его дом (г-н Юло виден в правом верхнем окне):

Совсем не похоже на виллу Арпелей, не правда ли? 

Г-н Юло сажает Шарля  на багажник и везет в свои края, на окраину Парижа, где растут каштаны, где шумно и весело, где женщины перекрикиваются из окон, а мужчины, пропуская по стаканчику-другому доброго вина в ресторанчике «Chez Margot», толкуют не о курсе акций, как скучные гости мсье Арпеля, а о погоде, женщинах и проклятом начальстве. Господин Юло не особый мастер поболтать, он, выражаясь современным языком, человек немного аутичный, да и как бы он  болтал, если ни на секунду не выпускает изо рта свою трубку? Но люди с охотой принимают его в компанию, потому что сразу видать, это хороший человек. А как, а почему? Трудно сказать, видать, и всё. Странным образом, г-н Юло оказывается вовлеченным во все уличные заварушки, причем всегда находит выход из положения - без лишних слов, благодаря своей находчивости, ловкости и молниеносной реакции, вроде бы неожиданным при его долговязой чудаковатости (исполнитель роли г-на Юло Жак Тати, прежде чем стать актером и кинорежиссером, был классным теннисистом, боксером и наездником: всё аристократические виды спорта, как и подобает внуку царского посла во Франции Якову Татищеву).     

Чем еще хорош этот район, он окружен пустырями, в которых водятся мальчишки-хулиганы. Стоит Шарлю перелезть через  забор, он тут же оказывается в какой-нибудь замечательной шайке. Хулиганы неистощимы на проделки, как например: когда прохожий приближается к фонарному столбу, один из них свистит из-за забора, прохожий озирается и ударяется лбом о фонарь. Тут нужна большая точность, Шарль овладевает искусством травматического свиста лишь после ряда неудачных попыток. 

И есть еще особенность у этого района: в нем постоянно звучит одна и та же чудная мелодия для аккордеона. Аккордеониста не видно, но это и не закадровая музыка:  хотите верьте, хотите нет, мелодия просто растворена в воздухе. Доказательства? Пожалуйста. В фильме есть эпизод: г-н Юло разговаривает по телефону с директором некоей фирмы, и тот просит выключить чертову музыку или хоть говорить погромче. Но г-н Юло звонит из автомата на углу своего дома, и когда мы видим его, никакой музыки нам не слышно! А этому боссу слышно! Понимаете? Это одна из причудливых поэтических выдумок Тати, каких много в фильме. (Юло разговаривает по телефону насчет трудоустройства, но об этом попозже).

Вечереет, и г-н Юло отвозит Шарля домой, где мальчик превращается в паиньку, а он сам - в нескладеху, спотыкающегося на каждом шагу и роняющего все из рук. Это не его мир, вот в чем дело. Никак он не может запомнить, какая кнопка за что отвечает, никак не научится ходить по расчерченным квадратикам арпелевской real property. Это приводит  к поломкам малой механизации и приводит мадам Арпель в отчаяние, а мсье Арпеля в бешенство. Он убежден, что г-н Юло ломает все нарочно: допустим, от зависти. Но это неправда, неправда! То есть иногда г-н Юло действительно вырывает с мясом какой-нибудь провод или отламывает кусок декоративного пластика, но это исключительно из вкусовых соображений: ну не нравится ему эта вилла, что поделаешь.  

Мсье Арпель неутомимо пытается устроить г-на Юло на работу (с чего он живет вообще, нам до конца останется неясным), сперва подальше от глаз своих, на какой-нибудь чужой фирме, а потом, когда шурин повсюду, где только можно, оскандалился, на своей. Тут дело кончается настоящей катастрофой: г-н Юло опять ткнул в неправильную кнопку, и вместо элегантной пластиковой трубки из автомата полезла цепь пластиковых сарделек. Причем, сами понимаете, когда г-н Юло не на то нажмет, ни один спец назад не отожмет: сардельки продолжали выползать до полной выработки синтетического сырья. 

Я написал: «г-н Юло повсюду оскандаливается». Но это как посмотреть. Сам г-н Юло вовсе не считает, что он оскандаливается. По природе он не бунтарь: если зять хочет, чтобы он работал, почему бы нет? Но когда его прогоняют... почему бы нет? Что хорошего в этом сарделечном, тьфу, трубном заводе? Скукотища. И уволенный г-н Юло, как ни в чем не бывало, возобновляет существование в своем привычно-праздном режиме.

Единственная польза от этих попыток господина Юло стать, наконец, самостоятельным господином, - зритель получает возможность хорошо посмеяться. Точнее, поулыбаться. Тати слишком аристократ, чтобы совать свой юмор нам под нос, как  некий веселящий газ. Картина, как и ее герой, бежит в своем невозмутимом режиме: что нам понравится, то понравится, что нет, то нет – главное, сам режиссер получает кайф. 

Пример юмора. На заводе рабочий стоит на крышке металлического короба, вибрирующего от работы помещенного в нем электромотора. В другом комическом фильме, скажем, чаплинском, у рабочего стало бы дрожать лицо или все тело. В «Моем дяде» у него сползает вниз к ботинку носок, вот и все. Можно даже не заметить. Но заметив – удивишься. Восхитишься.

Еще. Шарль делает в своей комнате уроки. «Взгляни, какой он молодец!» - говорит мадам Арпель мужу, приглашая подсмотреть в дверную щелку. Действительно, мальчик прилежно сидит. Перед ним учебник биологии с китом на обложке – вертикально стоит. Но что это? Вдруг раздается какой-то пукающий звук...  Шарль просверлил в учебнике дыру, продел сквозь нее трубочку, вставил трубочку в обложку с китом, налил в трубочку воды, дунул... из кита забил фонтан!

Или. Г-н Юло едет с зятем в машине. Он пытается разжечь спичками свою трубку, но окно авто открыто, от ветра спички гаснут, он выбрасывает их одну за другой в окно. Г-н Арпель протягивает ему автомобильную электрозажигалку, г-н Юло наконец раскуривает трубку... и выбрасывает зажигалку в окно.

Прелесть. Нескончаемая цепь изящных подвижных карикатур. 

Что-то натворив в очередной раз, г-н Юло удаляется в свой мир, где перманентно звучит мелодия для аккордеона. Ему хорошо. Но мсье Арпель потерял терпение,  он уже просто боится опасного чудака. И какое влияние шурин оказывает на Шарля! (Мсье Арпель не только заботится о нравственности сына – он явно ревнует).

В конце концов он устраивает этого человека-проблему в филиале фирмы, где-то далеко в провинции. Г-н Юло и тут не сопротивляется: будь что будет. Последний эпизод фильма – проводы г-на Юло в аэропорту. Мсье Арпель высматривает грузчика. Заметив его, он свистит. Грузчик озирается – и ударяется лбом о фонарь. Шарль в восторге: оказывается, папа тоже на что-то способен! Мсье Арпель по-хулигански прячется за машиной. Он и сам доволен, на его лице играет улыбка.

Все мы в душе немножко дети, и г-н Арпель не исключение. Он, конечно, сноб и зануда ужасный, но, в сущности, человек неплохой. Ну помешан на бытовой технике, подумаешь. У каждого свой бзик.

Тати, что и говорить, всецело на стороне г-на Юло. Но как и его герой, он человек добродушный, не бунтарь. Прекрасный новый мир из пластика ему не симпатичен, но он не боится его, как профессор Преображенский не боялся Шарикова. Тати и Булгаков пока не осознали потенциальной угрозы несимпатичных им явлений, ведь все-таки 1925-й год – не 1937-й, когда карлик Шариков превратится в карлика Ежова, а 1958-й не 2012-й, когда электроника переползет из кухонь в кабинеты и в человеческие головы, превратив миллионы людей в наркоманов интернета. Тати просто сделал смешной и грустный фильм о двух непересекающихся мирах и г-не Юло, челночащем между ними на своем допотопном велике.     

                                                                 …

Оригиналы полотен великих мастеров продаются за миллионы. Оригиналы рукописей великих писателей  тоже стоят сумасшедшие деньги, хотя, казалось бы, их ценность не художественная, а чисто историческая: на полотне-оригинале  что-то все-таки  иначе, не так по сравнению с самой лучшей копией, в нем рука художника, - а что нового в рукописи? Ответ: в нем тоже рука автора. Пушкин или Пастернак были слишком артистами, чтобы, переписывая набело свои стихи, не менять немножко почерк в зависимости от содержания: и таким образом, рукопись проливает на содержание свет.  (Интересно, занимался ли кто-нибудь рукописями великих поэтов, да и прозаиков, под таким углом?) Фильмы – другое, они плоды коллективного творчества. И однако же Алексей Герман задержал выход «Хрусталева» на лишних пару лет, разыскивая по всему свету студию, где фильм могли бы проявить в нужном ему оттенке черно-белого. Но ведь при массовом тиражировании этот оттенок все равно не сохранится? Неважно! Герман относился к оригиналу своей киноленты так, как будто это рукопись или полотно. (Интересно, хранятся ли в каких-то музеях оригиналы картин великих, да и не великих пока что, кинорежиссеров?) 

Я впервые смотрел фильм Тати пятьдесят лет назад в черновицком кинотеатре «Украина», а пересмотрел его только что по интернету: об оригинале говорить не приходится. И тем не менее рука мастера почти физически ощущается в этом маленьком, причудливом, капризно-вкусовом фильме. Это тем более примечательно ввиду того, что «Мой дядя» - комическая картина в духе немого кино; этот жанр и этот дух, как сегодня выражаются, заточены  на массового зрителя и меньше всего предполагают субъективность и своевольную утонченность. Что ж, следует, видимо, уточнить формулировку: по жанру, по духу, по самому своему содержанию «Мой дядя» - омаж, ностальгическая эпитафия комическому немому кино и эпохе, которая его породила и вместе с которой оно безвозвратно погрузилось в Лету.          

 

Жак Тати (1907-1982)       

Смотреть фильм он-лайн

Автор С. Бакис