Новый фрагмент
| Главная » Новые фрагменты » Кира МУРАТОВА |
«Мелодия для шарманки»
| Реж. Кира Муратова. Сценарий Владимира Зуева и Киры Муратовой. Украина. 2009 В пятницу, 20 января, по ТВ запланирован «закрытый показ» фильма Киры Муратовой «Мелодия для шарманки». Не знаю, что там будут говорить, но читателям следует рассматривать то, что написано ниже, не как самостоятельную рецензию, а как мою воображаемую реплику в дебатах программы Гордона. Как только этот выпуск «Показа» станет доступен в сети, мы поместим его на нашем сайте, так что читатели смогут узнать, что другие умные и глупые люди думают о «Мелодии для шарманки». Фильм грандиозен. В день и в ночь перед Рождеством Христовым бездомные мальчик и девочка блуждают по Земле, но ни бог, ни люди не помогут им: в конце фильма девочка пропадает, а мальчик замерзает. Круглота Земли оборачивается для них кругами ада, и то, как показывает Муратова этот причудливо принаряженный предрождественский ад, подтверждает, что ее удивительный пластический дар с годами не убывает. Мне всегда казалось, что изображения в кривых зеркалах не столько смешны, сколько красивы, пусть красотой уродства; красота их происходит от одинаковости коэффициента искажения всех элементов отражаемого объекта. Кривому зеркалу это удается без труда, а вот поди попробуй напиши картину или тем более сними фильм, где абсолютно всё искажено столь же стилистически единообразно. Муратовой это удается гениально. Однако я хочу высказаться не о стилистике и пластике, а о смысле фильма, о том, что называется посланием. Итак, дети в конце концов гибнут, потому что все, с кем они столкнулись, к ним жестоки или, в лучшем случае, просто их не замечают. Преобладает, скорее, второе: люди слепо-равнодушны, поглощенные механическим инерционным движением по заданным колеям и своим механическим эгоизмом. Но, жестокие или равнодушные, все они – не настоящие люди, а симулякры, куклы: куклы-монстры, куклы-манекены, куклы-маньяки, куклы-придурки. Характерно, что и в тех мимолетных персонажах фильма, которым не суждено даже встретиться с сиротами и, таким образом, они не причиняют им ничего плохого, Муратова все равно отыскивает что-нибудь кукольное: старик, который потерял бумажник в вокзальном туалете, облегчившись, натягивает на себя трусы... трусы... кальсоны... еще кальсоны... штаны... еще штаны. Семь одежек, и все с застежками. Зачем Муратова над стариком этим потешается? Чем он-то ей не угодил? Да, кажется, только тем, что больно уж (человеческое, слишком человеческое!) печется о тепле собственного старого тела, когда деткам холодно. Давайте разберемся. При всем своеобразии искусства Муратовой и ее ярко выраженной нелюбви к морализированию, не приходится сомневаться, что в этом фильме она обращается к нам, зрителям, с посланием, и притом крайне простым. Одно из двух: она или призывает нас прозреть от нашего каменно-слепого бессердечия, или, махнув на нас рукой, объясняется в ненависти. Если первое, то она заведомо не достигает цели, ибо каждый из нас, пусть сознавая свои несовершенства, все же считает себя человеком, а не истуканом. Надеяться как-то исправить человека можно, лишь обращаясь к человеческому в нем, а не убеждая его, что он бес- или не-человечен. Каждому начинающему педагогу известно: нельзя говорить: «ты – вор!», надо – «почему ты, ТЫ, украл?» Изображая нас уродливыми клоунами, Муратова лишь укрепляет нас в наших грехах. Если же второе, если Муратова не любит, просто ненавидит нас всех... к кому, простите, она тогда обращается?? Может быть, к марсианам? В «Отверженных» Гюго каторжник претерпевает нравственное очищение оттого, что добрый человек прощает ему преступление. Трудно вообразить, что он изменился бы к лучшему, если бы тот человек сто раз сказал ему, что он мерзавец. Бывали, конечно, в искусстве случаи, когда автор обращался к своей аудитории с ненавистью: ранний Маяковский. Когда он не давал ни одного положительного героя: Гоголь. Когда не видел на свете ничего теплого и доброго: Кафка. Но это было не так, как у Муратовой, не то. Маяковский презирает людей и святотатствует с позиции своей отчаянной бесприютности и обезбоженности: он и ненавидит мир, и ждет от него любви. У Гоголя баланс достигается за счет патетики, высокого тона: читатель, который расслышал этот тон, становится другом автора и его духовным единомышленником. Ужасный мир Кафки ужасен не так прямой жестокостью, как отсутствием в нем смысла и души - значит, душа незримо присутствует в этом мире как то, чего в нем нет, как зияние, как "нулевой артикль" в английском языке. У Муратовой же – жалость к двум детям и ненависть ко всему остальному человечеству. (В том числе к остальным детям: мальчик и девочка заглядывают в чье-то окно и видят других мальчика и девочку - у тех елка, у тех папа и мама, гости, угощение... брр, какие жирные, лоснящиеся пироги! Какие жирные, лоснящиеся дети!) Достоевский сказал, что всё счастье человечества не стоит слезинки ребенка. Муратова, кажется, идет дальше: человечество не стоит того, чтобы существовать, если позволило слезинкам детей замерзать на щечках в ночь, когда оно празднует рождение своего всемилостивого Бога. Не хочу сказать, что Муратова не имеет права так считать, и не призываю освистывать ее, как "буржуа" освистывали Маяковского. Кто как хочет, так пусть и считает, на здоровье. Я даже не хочу сказать, что ее презрительный диагноз неверен. Но просто - так не лечат. Кроме того, я не хотел бы здесь рассуждать на моральные темы. Я всего лишь думаю: может ли "Мелодия для шарманки" рассчитывать на зрительское сочувствие? То есть деткам-то зритель, конечно, посочувствует - но посочувствует ли он чувствам Муратовой? Наверное, прочитай Кира Георгиевна мой "отзыв", она бы пожала плечами: "Во-первых, во-вторых, в десятых... Бухгалтер какой-то. Не дойдет до него: я битых два-с-половиной-часа - нарочно так долго! - показываю, как вы, господа, даете двум детям пропасть! Да поимейте же хоть каплю совести!» А я, иезуит, опять талдычу свое: не мы даем пропасть, не мы, кто-то другой, какие-то сонмы смешных и ужасных монстриков, но не мы! Я смотрел фильм на фестивале русского кино в Нью-Йорке и, странным или закономерным образом, не заметил после сеанса заплаканных лиц. Возможно, на Марсианском кинофестивале зрители будут печалиться по поводу того, как земляне жестоки, но сами земляне, похоже, не хотят согласиться с приговором Муратовой. При всей своей ошеломляющей красоте, "Мелодия для шарманки" как бы и не художественное произведение, а что-то вроде публицистической статьи, фельетона или обвинительной речи. Художественное произведение отличается от нехудожественного не наличием образов и поэтических красот (ими могут изобиловать и пассажи прокурора), а тем, что всегда говорит про меня, а не про дядю. Говоря мне про меня, оно беспокоит меня и заставляет стать лучше. "Мелодия для шарманки" очень тяжелый фильм, но в чем-то и утешительный. "Ведь нет того негодяя, который, поискав, не нашел бы негодяев в каком-нибудь отношении хуже себя и который поэтому не мог бы найти повода гордиться и быть довольным собой" (Л.Н. Толстой. "Крейцерова соната"). Кира Муратова обеспечила сон нашей совести целым сонмом негодяев. А вот и оно, наконец: Обсуждение "Мелодии для Шарманки" на "Закрытом показе А.Гордона 20 января 2012 г. Комментарий С.Б. Итак, большинство людей говорили, что не понимают: для чего этот фильм, где в нем свет? Благо говорили они неумело, нелогично или просто глупо, Муратова могла думать, что за тем, что они говорят, ничего нет, что эти люди долбаки. Она лишь отвечала в таком духе: "Откуда вам известно, как надо? А я вот сделала фильм, в котором не как надо, а как я хотела! Всё, больше ничего не стану объяснять". Она по инерции подверстывала то, что говорили эти люди, под базар советских кинобонз, всю жизнь требовавших от нее "положительного начала" - в ответ на что она привыкла твердить про себя: "Идиоты проклятые, что вы понимаете в искусстве?" И так твердит до сих пор, не перейдя на следующую ступень мудрости, откуда доходит: в искусстве все-таки должно быть положительное начало, потому что такова, видимо, его природа. Искусство выше черствых моральных догм - но не выше морали. В конце концов, плевать на искусство - человечность важнее (Толстой знал, что говорил). И "Мелодия для шарманки", потрясающая по мастерству, этот фильм-объяснение человечеству в ненависти - к кому он обращен? Обычные люди после такого фильма, вместо того, чтобы стать чуть требовательнее к себе, приходят к успокоительному выводу: "ад - это другой" (Ж-П.Сартр). "Уж по крайней мере, деньги я бы у деток не украл" - думаем мы. Муратова не замечает, что в фильме просчет, не только моральный, но (как следствие) и конструктивный: зритель не может с происходящим отождествиться. Если бы Муратова захотела говорить, она могла бы спросить: "С чего вы взяли, что искусству имманентно присуще положительное начало? А я вот считаю, что ему может быть присуще любое начало, потому что искусство - это самовыражение художника". Но я не думаю, что это так. То есть это так, но самовыражение осуществляется в рамках матричной структуры искусства, одной из ячеек которой является катарсис. Это виднее в музыке: самовыражайся, но по правилам гармонии. Композитор Леверкюн из "Доктора Фаустуса" Томаса Манна попытался самовыразиться по другим, своим правилам - и увяз в лапах дьявола. Надеюсь, то, что я написал, не оставит у читателя впечатления, будто я учу великого режиссера жить. Кушнер, приехав в Америку еще до того, как Бродскому дали Нобелевскую премию, озабоченно говорил общим друзьям: "Иосифа надо спасать, он не туда идет". В ответ на что Бродский и написал "Письмо в оазис". Я не собираюсь спасать Муратову, мне бы себя самого как-нибудь. Я пишу чисто о кино... к которому, впрочем, приложимы все те же мерки, что к жизни.  Кира Муратова среди колядников Автор С. Бакис  | |
| Просмотров: 1872 | Комментарии: 3 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 2 | ||
| ||
0